Повесть о Боре и Люсе

Старомодная сказка

В давние времена, когда колбаса стоила три рубля килограмм, а по телевизору не крутили рекламу, жил-был директор режимного завода, господин, а по-тогдашнему, товарищ Соловьев.

Все было у товарища Соловьева, о чем только можно было мечтать: и дача с машиной, и квартира с евроремонтом, и счет в швейцарском банке, и телевизор Toshiba последней модели. Но все это товарищ Соловьев копил, добывал и пробивал не для себя, а для единственной дочери Люсеньки.

Была Люсенька красавицей, да такой, что если бы она приняла участие в конкурсе красоты, наверняка стала бы Мисс Земной Шар. Но ей это было не надо, ей больше нравилось петь и танцевать. Так что отец устроил ее в престижное музыкальное училище, откуда открывалась прямая дорога в консерваторию или ГИТИС.

В Люсю был влюблен Димочка Лютиков, студент-дипломник консерватории, лауреат множества конкурсов и вообще юное дарование. Но товарищ Соловьев мечтал о блестящей партии для своей дочери и не спешил давать Димочке каких-либо обещаний. В конце концов, подумаешь, юное дарование, тоже мне Ванесса Мэй в штанах.

...Димочка Лютиков вошел в гостиную Соловьевых, заложил одну ножку в начищенном штиблетике за другую, склонил изящно голову к плечу, собираясь поднять смычок... но вспомнил, что он сюда вообще-то пришел не на скрипке играть. Он поднял голову и вдруг выпалил:

- А между прочим, ваша Люська гуляет с пэтэушником!

- Чтооооо? - взвился товарищ Соловьев, вскакивая с кресла.

После чего он примерно полчаса грозился заявить на несчастного дочкина ухажера куда следует, пока Люся не сообщила, что, если папочка немедленно не успокоится, она объявит голодовку. Люсиных голодовок товарищ Соловьев боялся больше, чем попасть в немилость у министра (собственного тестя), потому что Люся худела, бледнела, и у нее обострялась мигрень. А Люся знала, чем папу взять: товарищ Соловьев действительно успокоился и велел Люсе приводить своего воздыхателя.

В квартире Соловьевых Боря Баранов неуклюже вертел кудлатой головой, боясь задеть за что-нибудь плечом. Плечи у него были широкие, а вокруг все было такое хрупкое, сплошные зеркала и планировка непривычная - евроремонт как-никак. Никогда еще Боря не был в квартире с евроремонтом, и было ему жутковато.

- Так что тебе надо от Люськи? - спросил товарищ Соловьев.

- Так это... жениться хочу, - выпалил Боря неожиданно для себя.

- Ты, парень, соображаешь, что говоришь? - загремел Соловьев. - Чтобы я, да свою дочь за какого-то проходимца...

Жена товарища Соловьева, мудрая Майя, грустно покачала головой. Она была дочерью министра той самой области, к которой относился завод товарища Соловьева, и с детства приучилась стратегически оценивать обстановку. Она сразу же поняла, что хамить Боре бесполезно: этим его не удивишь. Он только полезет на рожон.

Так и случилось.

- Никакой я вам, между прочим, не проходимец, - заявил Боря, совершенно не смущенный гневом товарища Соловьева. - Мой отец был известным партийным...

- Я знаю, кем был твой отец, - быстро сказал Соловьев, сообразив, что, похоже, требуется другой подход. Но как бы послать наглеца подальше, да так, чтобы не вернулся обратно?

Посмотрел товарищ Соловьев на Борю Баранова и сказал:

- А принеси-ка ты мне одну из моделей вечного двигателя, которые построил знаменитый изобретатель Федор Горшков. А то у меня энергетический кризис в отрасли.

(Федор Горшков был известным изобретателем, но самым знаменитым его изобретением были три действующих модели вечного двигателя: первого, второго и третьего рода. Правда, все знали, что модели эти в свое время экс-про-приировал ректор АГУ (Ангбандского государственного университета) Михаил Эдуардович Учитель, и лежали они у него в бронированном сейфе, а ключ от сейфа М.Э.Учитель всегда носил на груди. Когда Федор Горшков об этом узнал, его хватил удар, но семь сыновей плодовитого изобретателя денно и нощно мечтали вернуть папино наследство. Правда, что толку - ведь АГУ был закрытым учебным заведением.)

- Ха! - усмехнулся Боря Баранов. - Приволоку я вам этот вечный двигатель, делов-то. Но тогда смотрите: Люську мне в жены, а иначе какой же вы директор?

- Договорились, - сказал товарищ Соловьев, которому не терпелось отвязаться от Бори.

- Ну что ж. Когда мы в следующий раз встретимся, у меня в руке будет вечный двигатель!

И Боря Баранов гордо вышел из квартиры с евроремонтом.

- Ты с ума сошел! - сказала Майя Соловьева. - Он же воспринял это на полном серьезе!

- А я что, отвечаю за каждого идиота, который не знает, что означает выражение "Принеси мне вечный двигатель"? - огрызнулся Соловьев.

- Да? А теперь представь себе, что этот недоучка действительно отправится в этот АГУ. Он разворошит осиное гнездо, станут спрашивать, откуда он, всплывет твое имя... ты проблем не оберешься! Но это еще ничего - а что, если он действительно принесет тебе вечный двигатель? Что ты будешь с ним делать, с этим двигателем? Разбираться с Горшковыми-младшими, которых целых семь штук?

- Да не принесет он ничего, отстань! - рявкнул товарищ Соловьев, который, хоть и был директором завода, повел себя как любой нормальный муж, которого допекает жена.

Боря Баранов почесал в затылке и стал думать, что делать дальше. Он действительно воспринял поручение Соловьева на полном серьезе, но понятия не имел, как его выполнить.

А в кармане у него валялся старый пропуск на завод по производству цветного стекла, выданный еще Бориному отцу секретарем комитета комсомола этого завода Алексеем Ковальчуком. Когда-то Ковальчука капитально подставили, и, если бы не Баранов-старший, не видать бы Ковальчуку больше руководящей должности. Ковальчук и сказал Баранову, мол, если что, ты заходи, поддержим. А теперь Ковальчук был на том заводе ведущим инженером и председателем профсоюза.

Боря Баранов почесал в затылке еще раз и отправился на завод по производству цветного стекла.

На проходной он предъявил пропуск. А поскольку инициалы и фамилия у него были те же, что и у отца, а фотографии похожи, то на проходной решили, что это его пропуск, и не стали сразу прогонять. Но пропуск оказался просроченным. Тогда Боря принялся орать во всю глотку: "Мне надо к Ковальчуку!!!!!" С проходной позвонили Ковальчуку и спросили, что делать, какой-то псих шум поднимает. Ковальчук, будучи человеком интеллигентным, решил, что покой и тишина важнее, и велел Борю пропустить.

Ковальчук, элегантный блондин в сером костюме, совершенно не выглядевший на свои сорок лет, выслушал Борину историю и понял, что если он в нее ввяжется, у него будут проблемы.

- Ясно, - сказал он, - что товарищ Соловьев просто послал тебя нафиг. Но, как говорится, не плюй в колодец: вылетит - не поймаешь. Так вот это - тот самый случай. Но, понимаешь, сложность не только в том, что надо выцепить этот двигатель из личного сейфа М.Э.Учителя. У меня под началом сейчас работают инженерами два сына Федора Горшкова, Николай и Василий. Первый так и метит на место ведущего инженера, а второй - председателя профсоюза. И если они узнают про эту историю, будь уверен: они устроят нам такое, что мало не покажется.

И собрал Ковальчук профсоюзное собрание, изложил ситуацию и спросил, что будем делать. И тут выскочил вперед Коля Горшков и как начнет орать: мол, дескать, такие и сякие, да как вы смели на уникальное изобретение нашего папочки глаз положить, он всю жизнь за эти двигатели страдал, а их мало того что украли, так еще и всякие тут проходимцы собираются всяким там левым директорам левых заводов за дочек калым платить! Речь была громкая, но не очень вежливая.

Тут вылез Вася Горшков. Говорил он совсем не так красноречиво, но существенно более по делу. Да вы что, - сказал он, - да вы знаете, что если "где надо" узнают, что мы ввязались в эту историю со строго секретными вечными двигателями, то нас всех тут поувольняют без пенсии и страховки, а то и привлечь могут!

И все решили, что да, могут, и сказали, что Ковальчук им не замминистра, и надо его переизбрать.

- Ах так? - сказал Ковальчук. - Ну и ладно, переизбирайте! - и громко хлопнул дверью.

Как можно попасть в АГУ? Университет-то режимный! А как попасть в режимный университет? Правильно, в него надо поступить.

- Ты будешь поступать в университет, - сказал Ковальчук Боре. - У тебя нет высшего образования.

- Но я же ничего не знаю!

- А экзамены сдавать за тебя я пойду.

И Ковальчук отправился сдавать за Борю вступительные экзамены председателю приемной комиссии АГУ Сане Уронову.

А Саня Уронов был человек умный. Очень умный. Он сразу просек, что что-то тут не так. И решил он для начала Ковальчука завалить, а если экзаменатор хочет завалить экзаменуемого, он, как известно, это сделает, каким бы умным тот ни был.

Короче, Саня Уронов Ковальчука завалил и вызвал милицию. Прибежало множество ментов, Саня Уронов сдал Ковальчука и Борю Баранова в КПЗ и передал дело в суд.

На суде Ковальчук взял всю вину на себя, и его посадили далеко и надолго.

Борю вытащила Люся, которая прибежала, размахивая бумажкой за подписью своего папы-министра, и потребовала Борю отпустить.

(К тому же с ней прибежала ее любимая беспородная собака Шарик, которая была совсем как собака Павлова: все понимала, только говорить не могла. Но зато подгавкивала так выразительно, что прямо-таки все прониклись!..)

А Ковальчука через пару лет выпустили по амнистии. Он уехал в Америку, там женился на дочке местного промышленника, благодаря своим мозгам быстро сделал карьеру... и с тех пор в Россию - ни ногой!

Чтобы добыть двигатель, Боря и Люся решили просто записаться на прием к М.Э.Учителю. На приеме Люся стала что-то М.Э.Учителю объяснять, но делала это так занудно, что бедный ректор вскоре уснул от скуки крепким сном. Тогда влюбленные стащили у него с шеи ключ, открыли одну из секций сейфа и вытащили модель вечного двигателя (второго рода, но Боря этого не знал).

И тут Боря подумал: а что бы мне не взять все три модели? Но тут ключ со звоном сломался, М.Э.Учитель зашевелился, и влюбленные в ужасе вылетели из его кабинета.

Но тут проснулся спавший в приемной любимый пес М.Э.Учителя по имени Красный Клык (что-то вроде помеси мраморного дога с собакой Баскервилей). Увидел он, что Боря тащит в руке что-то не то - а псина была хорошо выученная - и встал на пороге. Боря попытался отмахаться вечным двигателем, но Красный Клык просто молча тяпнул Борю за руку.

Сильно не в кайф пришелся Красному Клыку демон Максвелла в желудке! Настолько не в кайф, что бедный пес вылетел из ворот АГУ, снося все на своем пути, и никакая служба отлова бешеных собак не могла с ним справиться.

А Борю... правильно, опять посадили. И судили его судья Богоявленский и прокурор Намоев. Но Люся, которую вызвали свидетельницей по делу, так просила сурового прокурора, что тот дал Боре пожизненное заключение условно и отпустил влюбленных восвояси.

А Красного Клыка в это время занесло на территорию завода товарища Соловьева, где он принялся разносить все, что попадалось ему на пути. Никто не понимал, почему эта псина такая бешеная, и откуда у нее столько энергии. Никто ведь не знал, что у пса в желудке - вечный двигатель второго рода. Но тут явились к товарищу Соловьеву Боря и Люся и все объяснили: мол, не надо искать вечный двигатель, он сам прибежал на завод!

Кончилось все это, разумеется, тем, что бедную, ни в чем не повинную собаку пристрелили, вытащили у нее из пуза вечный двигатель второго рода и отдали товарищу Соловьеву. И с тех пор в соответствующей отрасли прекратился энергетический кризис.

А Боря и Люся поженились и жили долго и счастливо.

Назад