|
Под редакцией Эйлиан «Слушай, Берен – ты помнишь, как пахнет ветер?»
Эльф снова услышал звук далеких шагов по каменному полу. Финрод тяжело вздохнул и дернул цепь, которая тянулась от его руки к стене. Не для того, чтобы попытаться порвать – он уже давно понял, что это бесполезно – а скорее просто так, чтобы хоть что-нибудь сделать. Вот и все… Вот и пришел час, которого он так боялся. Страшна была не смерть, ведь для эльда гибель хроа – это еще не конец. Есть еще Чертоги Мандоса… Но что, если сейчас выбор твари падет не на него? Выдержит ли он, если останется один в этом подземелье? Одиночество было для него страшнее смерти. Медленно сходить с ума в одиночестве и темноте… Шаги приближались. Финрод еще раз дернул цепь и выругался от досады. Бессилие и безысходность он ненавидел больше всего. Звяканье цепи о каменный пол разбудило Берена. Он зашевелился и тяжело сел. - Что там, Фелагунд? Голос Берена звучал глухо и безжизненно, и сердце бывшего владыки болезненно сжалось. Это безразличие, которое в последнее время стало все чаще звучать в словах человека, пугало Финрода. Если Берен утратит волю к жизни… - Тварь возвращается, - как можно спокойнее произнес эльф. Берен невесело усмехнулся. - Вот сейчас и посмотрим, кого она оставит на закуску. «Нет, он не потерял воли, просто изможден и устал» - понял Финрод. Он приподнялся и с трудом встал, прислонившись к холодной каменной стене. Лучше встретить смерть стоя, как воин, а не на коленях, как раб! Берен, сын Барахира, тоже встал. Берен уже давно не удивлялся тому, что видит в темноте – глаза привыкли. Он видел лицо Финрода – бледное, изможденное… Казалось, живыми оставались только его глаза. «Это неправильно… Он не должен быть здесь. Не должен здесь умереть... Ведь это я его сюда притащил за собой. Он пошел лишь потому, что я его просил об этом. А теперь погибнет… Зачем? За что? Я хотя бы знаю, что мне есть за что умереть… Тинувиэль… Моя лесная песня… Прости меня, я не вернусь к тебе. Не будет у нас с тобой свадьбы по эльфийскому обычаю, песен под ночным небом… Не будет у меня больше ничего и никогда.» - Берен… Еле слышный шепот Финрода заставил Берена вздрогнуть. Фелагунд смотрел на него, и в его взгляде ясно читалось отчаяние. - Прости меня, друг, - промолвил он. Берен растерянно посмотрел на него. - За что мне тебя прощать? - Я не сдержал клятвы. Не смог помочь тебе в твоем деле. Прости… Человек покачал головой. - Ну что ты, Финрод… Ты сделал все, что мог. Это я должен просить у тебя прощения за то, что притащил сюда. Наверное, мой путь с самого начала был проклят… Они снова замолчали. Что тут еще можно было сказать? Фелагунд смотрел на Берена, и к горлу подкатывал противный ком. Хрупкий человек осмелился бросить вызов силам Тьмы ради любви… и проиграл. Лютиэнь напрасно будет ждать его… «Пусть, о Эру, пусть тварь кинется на меня – тогда у Берена будет еще несколько дней… может быть, даже недель… Вдруг за это время что-то произойдет… Случится чудо, которое позволит ему спастись…» Шаги замерли. Эльф и человек переглянулись. - Вот и все, Берен. Прощай, - глухо промолвил Финрод. Берен вдруг шагнул вперед, насколько позволяла цепь, и протянул ему руку. Помедлив, эльф сделал то же самое, и их ладони соприкоснулись. - Прощай, Финрод Фелагунд, - с видимым усилием произнес Берен. Его голос почти не дрожал. В замке повернулся ключ. * * * Зеленые глаза и зловонное дыхание – такой представала Берену эта тварь в начале, когда он еще не научился видеть во мраке. Теперь же он прекрасно видел свою смерть – огромный лохматый волк, раза в три больше нормального волка, хищно скалился на него. Берен бросил взгляд на Фелагунда. Эльф стоял неподвижно, как статуя. Даже перед лицом смерти он остался гордым и непреклонным… и, несмотря на грязь и изможденный вид, по-прежнему прекрасным. А Финрод неотрывно смотрел на зверя и молча заклинал: «Меня, меня, забери меня… оставь его… Дай ему шанс…» Тварь некоторое время принюхивалась, поводя уродливой мордой из стороны в сторону, и наконец шагнула к Берену. «Вот и все… Прости, мой соловей… Прощай!» Человек сделал шаг навстречу смерти и закрыл глаза. Не видеть… хотя бы не видеть. Может, все-таки удастся не закричать, когда в него вонзятся клыки. - Отвернись, Финрод. Не смотри, - сказал он, не открывая глаз. «Берен… Друг мой… Даже сейчас, в последний миг, ты думаешь не о себе...» Фелагунд снова взглянул на Берена, увидел, как бескровные губы человека неслышно шепчут молитву - и в его душе поднялась решимость. Теперь он знал, что должен делать. Он покрепче перехватил руками цепь и рванул что есть силы... * * * Берен не сразу понял, что произошло. Тварь утробно зарычала, обдав его зловонием из пасти. И тут раздался другой рев – не звериный, но и не человеческий. Звон металла о камень… рычание… Он открыл глаза и застыл, но уже не от страха, а от какого-то суеверного восхищения. Цепь – тяжелая толстая цепь, что приковывала Финрода к каменной стене каземата - была оборвана, на стене остались кольцо и несколько звеньев, а Фелагунд и зверь катались по полу единым яростным клубком. Несмотря на долгий плен, ослабивший тело, эльф все равно оставался невероятно ловким и подвижным, но у зверя было преимущество в весе и силе. Живой клубок стремительно катался по каземату, Берен только успевал заметить то прядь светлых волос Фелагунда, то мохнатую серую лапу… Невозможно было понять, что происходит… кто побеждает, кто побежден… А потом в один миг все кончилось. Противники отлетели в разные стороны, тяжело дыша. По шее зверя тек алый ручеек из перекушенной артерии. Финрод, весь в крови, безуспешно пытался зажать рваную рану на животе. Его лицо тоже было залито кровью - кровью волка. Волк простоял еще несколько мгновений и рухнул на каменный пол, жалобно заскулил, дернул лапами и больше не шевелился. И тогда с протяжным стоном медленно осел и Финрод… опустился вниз лицом на холодный камень, вытянул одну руку в сторону потрясенно застывшего человека и замер. «Как же так? Нет, не может быть! Вставай, Фелагунд! Вставай!» Проходили минуты, но эльф не шевелился. Берен стряхнул оцепенение, опустился на колени и попытался дотянуться до эльфа, но цепь была слишком коротка. Он сумел лишь коснуться пальцами протянутой к нему руки Финрода. - Финрод…- шепотом позвал он. Эльф глухо застонал и перекатился на спину. Берен вздрогнул, увидев, что сотворили с ним когти и клыки чудовища. Сквозь раны на груди видны ребра, живот разорван, руки от локтей превратились в месиво из лоскутов кожи и мышц... - Финрод…- снова окликнул он. Фелагунд с трудом открыл глаза – взгляд его был туманным. Берен до предела натянул цепь. Железный наручник до крови врезался в запястье, но Берен этого даже не заметил. Теперь ему удалось дотянуться до руки Финрода и крепко сжать его ладонь. Эльф воспользовался неожиданно обретенной опорой: перекатившись на бок, он подтянулся и пополз к Берену. Его сил хватило лишь на то, чтобы добраться до человека и уронить голову ему на колени. Потом он снова потерял сознание. Берен в растерянности смотрел на истерзанного друга и не знал, что делать. Попытаться перевязать раны? Но чем? Они уже давно пустили на перевязку все, что можно, оставив себе из одежды ровно столько, чтобы сохранить видимость пристойности. Он сделал единственное, что мог – оторвал кусок от низа своих штанов и попытался стереть волчью кровь с лица Финрода. От его прикосновения эльф снова пришел в себя. Он открыл глаза, и Берен вздрогнул, увидев, какая в них плещется боль. - Финрод…- беспомощно прошептал он и почувствовал, что глаза щиплет от слез. «Все-таки я погубил его…» - Берен…- слабо позвал Фелагунд. Человек склонил голову почти к самому лицу эльфа. - Что, Финрод? - Ты помнишь… как пахнет… ветер? – прошептал Финрод. Берен недоуменно посмотрел на него. - О чем ты? - Ветер…- мечтательно шепнул Финрод. - Ветер в вершинах деревьев. Он пахнет травой… лесом… землей, влажной от дождя, и далекой рекой. Запах свободы... Человек отвел взгляд и осторожно убрал волосы с лица эльфа. - Ты бредишь, Финрод… Фелагунд хрипло засмеялся, но смех тут же перешел в мучительный кашель, и на губах эльфа появилась кровь. Берен торопливо отер ее куском ткани, который так и сжимал в руке. - Я не брежу, Берен. Я умираю. Зато ты… остался жить. - Надолго ли…- буркнул человек себе под нос. Но эльф услышал его и сказал: - Хотя бы на день... Возможно, за этот день… что-то изменится... - Я уже не надеюсь, друг, - глухо промолвил Берен. Рука Финрода крепко сжала его руку. - В этом твоя беда… Никогда… слышишь, Берен? Никогда… не теряй надежды. Помнишь, я рассказывал тебе... Estel... Он умолк и устало закрыл глаза. Берен держал его за руку и смотрел на кровь, вытекающую из его ран. Вместе с кровью уходила и жизнь бывшего короля Нарготронда. Но он еще дышит, еще жив, значит, остается надежда – та самая непонятная estel… Глаза Финрода вновь распахнулись. На мгновение в них мелькнул волшебный ясный свет, присущий всем Калаквэнди, и на миг Финрод снова стал таким, каким Берен впервые увидел его - могучим и прекрасным владыкой Нарготронда. Но свет угас, и видение исчезло. Перед Береном снова был всего лишь изможденный и израненный эльф. Судорога боли прокатилась по телу Фелагунда, но он лишь крепче сжал руку Берена и переждал, пока боль отхлынет. - Вот и все… Ухожу... Не хочу, но ухожу… - Нет, Финрод! Нет! Останься со мной! Я не выдержу – один… Новый приступ боли не дал эльфу ответить. - Сможешь… ты сильнее меня…- наконец вымолвил он, превозмогая боль. По лицу человека покатились слезы - первые слезы за все время заточения. Берен плакал оттого, что из-за его самонадеянности обрывается жизнь такого благородного, светлого создания - а сам он остается жить. Не все ли равно, на день или на час - одиночество и вина бесконечны... Слеза упала на лицо Финрода. Эльф вздрогнул и с трудом повернул голову. - Не надо… Не грусти обо мне, Берен... - попросил он и попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась гримаса. Внезапно он дернулся всем телом и глухо застонал: - О Элберет… как больно… «Агония,» - отстраненно подумал Берен. Осторожно, как только мог, он приподнял голову и плечи Финрода так, что тот полусидел. Финрод вскрикнул, потом затих, бессильно уронив руки. Голова поверженного короля лежала на плече Берена, его кровь запятнала остатки рубашки смертного, но Берен не замечал этого. Крепко обняв эльфа за плечи, он стал гладить его спутанные волосы. Может, хоть так удастся ему помочь... Финрод лежал тихо, только вздрагивал, когда накатывала боль. Берен тревожно вслушивался в его неровное дыхание, а по его щекам все катились тихие слезы. - Ничего, друг… скоро все закончится… Король дернулся и, повернув голову, снова посмотрел в лицо человеку. - Только ты… живи дальше. Я же… для тебя…- прошептал он и поднял руку, пытаясь коснуться лица друга. Берен поймал его ладонь и крепко сжал. - Знаю, Финрод. Знаю, - вымолвил он, с трудом проглотив подкативший к горлу ком. «Для меня…» Эльф закрыл глаза и погрузился в полудрему. Берен не тревожил его, и слез больше не осталось – только горечь и чувство вины. Лицо Фелагунда было спокойно – видимо, боль отступила, или он уже просто не ощущал ее; а может быть, это руки друга помогли забыться? Но вот он шевельнул головой, заглянул в лицо человеку. Берен вздрогнул. Взгляд эльфа был настолько ясным, чистым и открытым... Почти как в их первую встречу. - Namarie... - прошептал он, на мгновение сжимая руку Берена. Затем его ладонь разжалась, и рука бессильно упала. Финрод Фелагунд, бывший король Нарготронда, умер. Последние слова эльфийского короля эхом повисли в воздухе. "Namarie... Прощай..." Но Берен услышал и другое: "Amarie"… Имя возлюбленной Финрода, которая осталась там, в Благословенных Землях. И с которой он, может быть, встретится теперь, если Намо будет милостив к нему. “Я верю, что он будет милостив, ведь ты жил достойно и умер с честью. Финрод, друг мой… Я не забуду. Клянусь – не забуду!” Берен осторожно уложил тело друга на пол, и силы его оставили. Он упал на пол рядом с мертвым, свернулся в клубок и горько заплакал. Откуда-то издалека донеслись звуки пения. Прекрасного, почти неземного. Но Берен не слышал. Он погрузился в забытье, из которого его немного погодя выведут ласковые руки любимой. Финрод все-таки успел его спасти... Автор выражает глубочайшую признательность и уважение Эсвет, чье замечательное стихотворение вдохновило меня на написание данного опуса – в частности, одна строка, вынесенная эпиграфом. Большое-большое hannon le, Эсвет! |