Эйлиан

ХРОНИКИ ДОМА ФИНАРФИНА

Хроника № 4 -

Сириэ огляделась вокруг. Лес стоял, как прежде: дружелюбный и немой. Она потерла ногу, вздохнула. Ну надо же было так! Теперь придется ждать, пока тетя не хватится. Конь, конечно, убежал домой. Но тетя вполне может подумать, что Сириэ отпустила его сама и занялась чем-нибудь другим.

"Ну, я тебя все равно объезжу," - мысленно обратилась она к сбежавшему Орокко.

Вечерело. На поляне становилось холодно. Сириэ хотелось есть. Она уже три дня не была дома, ей было больно и обидно. Она уткнулась ладонями в лицо и тихо всхлипнула.

Кусты раздвинулись. Сириэ посмотрела через щелку в пальцах. На поляне появился незнакомый мальчик. Сириэ быстро отняла руки от лица и приняла независимый вид.

- Что случилось? - спросил мальчик.

- Конь сбросил. Ногу подвернула. А что?

Мальчик внимательно посмотрел на нее, как будто собирался сказать "дуреха", но вместо этого сказал:

- Показывай.

Она вытянула ногу и стала смотреть в другую сторону. Прохладные пальцы незнакомца пробежали по ее щиколотке:

- Больно?

- Да.

- Сейчас будет еще больнее. Вот! Вот так. Ну как?

Она обернулась к нему:

- Получше.

- Кто же садится на необъезженных коней, не умея вправлять вывихи? Пойдем со мной.

- Я умею, но не себе, - заявила Сириэ, ступая на здоровую ногу и опираясь на плечо своего ядовитого помощника.

Они выбрались на тропу. Там стояли еще двое. Сириэ знала их в лицо: один был младшим сыном Короля Нолдор, второй - сыном старшего сына Короля. Ее спаситель был из Телери и казался постарше всех троих.

- Вот, нашел в лесу... сокровище, - сообщил он, усаживая Сириэ на мшистую подстилку. - Надо тащить в Тирион. Или ждать до завтра, завтра она и сама дойдет.

Сириэ представила себе, как ее притаскивают в Тирион, и пришла в ужас.

- Лучше завтра, - сказала она, глядя исподлобья.

- А тебя не хватятся? - спросил сын Короля.

- Нет, - она уже отошла от боли и испуга. - Вы можете оставить меня где-нибудь здесь, и я спокойно вернусь в Тирион.

- Нет уж, как это мы тебя оставим, - заявил Телеро. - Будем ночевать тут в лесу все вместе, впереди по тропе есть хорошее место.

- А вас-то самих не хватятся?

Они только поглядели на нее: Телеро с насмешкой, остальные задумчиво. - Обопрись на меня, - предложил внук Короля. Телеро поднял ее, переложил на плечо своего приятеля, и они двинулись по тропке, петляя между кустов и сосен.

- Ну вот, - удовлетворенно заметил телеро, небрежным жестом бросая в костер последнюю веточку. - Теперь годится.

Мальчики повесили вариться мясо, сын Короля принес воды, и теперь они сидели у костра, впитывая тепло огня и ночи.

- Как тебя зовут? - спросил внук Короля.

- Я Сириэ из Дома Махтана.

- А меня зовут Айвенель, я сын Финарато, сына Арафинве.

- А я Аранар, сын Арафинве, - обернулся к ним сын Короля.

- Эарион, - не оборачиваясь, сообщил Телеро. - Сын Ильменона. И Ариэль, дочери Ольвэ.

Время Света прошло. В небесах показались звезды. Небо на западе было золотым, над золотом расстилалась бледно-фиолетовая полоса, которая переходила над их головами в глубокую звездно-тканую синь.

Они поужинали, запили мясо холодной до ломоты в зубах водой, и Эарион стал устраиваться на ночлег.

Айвенель и Аранар (они казались братьями, хотя братьями не были) покосились на старшего приятеля и пошли в лес. Эарион посмотрел и отправился им вслед. Через некоторое время они принесли охапку ветвей, листьев и мха. Из этого они соорудили подобие ложа, и Айвенель сказал Сириэ:

- Нравится? Ложись, - они перетащили ее, уже сонную, на постель. Потом расстелили плащи и улеглись на них. Эарион встал, отошел куда-то, потом подошел к Сириэ:

- Дай-ка ногу.

Она вытянула ногу. Эарион наложил прохладную повязку и укрыл Сириэ своим плащом.

- А как же ты? - сонно спросила она.

- А я с тобой, места хватит, - насмешливо заявил он и скрылся в темноте.

Сириэ проснулась на рассвете. Она собралась сладко потянуться, вздохнуть... и услышала приглушенные голоса. Девочка замерла, прислушиваясь.

- Кто тебе сказал, что я ненавижу твоего отца? - говорил один, в шепоте которого слышались знакомые независимо-насмешливые интонации.

- Никто, - отвечал мягкий шепот Айвенеля. - И он сам мне этого никогда не скажет. Но я вижу, что с ним происходит, когда он встречает твой взгляд.

- Ты слишком много думаешь о чужих переживаниях, Айвенель, - заявил Эарион. - В конце концов, Финарато и мне родич.

- Да, он сын сестры твоей матери. Он твой старший брат.

- Это обязывает меня почтительно относиться к нему, но не глядеть на него с обожанием!

- Ну и не гляди с обожанием, но зачем глядеть с ненавистью?

- О, Уинен... Кто сказал тебе о ненависти?

- Я сам вижу ее в твоих глазах!

- Послушай, Айвенель, - шепот Эариона стал мягче, как будто он решил следить за своими интонациями, - я не могу любить или не любить по заказу. Да, я не люблю Финарато, но я никому и никогда до сегодняшнего дня об этом не говорил. Ты сам вынудил меня. А ненависть... Ты называешь этим словом не то.

- Эарион, но что он тебе сделал?

- Ничего. Просто я не люблю его, и все.

- Неправда. Ты так смотришь, как будто видишь его вину в чем-то.

- Айвенель, - рассмеялся Эарион, - ты видишь то, чего нет! И хватит об этом, - вдруг изменившимся тоном потребовал он. - Пора будить Аранара и девчонку и возвращаться. Не знаю, как ты, а меня ждут занятия.

Айвенель покорно отправился будить Аранара. Тот сказал "Сейчас", и Айвенель подошел к Сириэ, которая тщательно притворялась спящей.

- Сириэ, вставай, - мягко сказал он. Сириэ потянулась, приоткрыла глаза.

- Ну, как ты?

- Не зна-аю, - протянула она, открыла глаза полностью и встретила насмешливый взгляд Эариона.

Сириэ выбралась из-под плаща, аккуратно сложила его и протянула хозяину:

- Спасибо. Мне под ним было тепло.

- А мне без него было холодно, - заявил Эарион и отправился разводить костер.

- Не болит? - спросил подошедший Аранар.

Сириэ хотела ответить ему колкостью, но сдержалась.

- Сейчас... - она сделала несколько шагов. Нога не болела. - Нет. Все в порядке. Можно идти.

- Где они гуляют? - озабоченно спросил Финарато.

- Ты думаешь, ты в их возрасте меньше гулял неизвестно где?

- По-моему, меньше.

- Да нет, поверь мне. - Арафинве искоса глянул на сына. - И я так же беспокоился.

Финарато вздохнул.

- Я был неблагодарным мальчишкой... Просто я соскучился по Айвенелю.

- Скоро придут. С ними Эарион, а ему пора в Альквалондэ.

- Да, правда.

Гилион, родившийся в Нарготронде и один из немногих спасшихся при его разорении, переживший все войны конца Эпохи, принял приглашение Валар и поселился на Эрессеа. Однажды он по делам приехал в Тирион, и с ним передали послание для Арафинве. Гилион пришел в дом Арафинве, и ему сказали, что Король скоро придет. Гилион присел на скамью во дворе и стал ждать.

Вдруг отворилась небольшая боковая калитка. Смеясь, вбежала девушка в белом платье. Женщины такой красоты Гилион раньше никогда не видел. За ней - Эльф в сером, причем видно было, что ему догнать ее ничего не стоит. Они явно дурачились. Девушка, убедившись, что бежать ей некуда, смеясь, обернулась к своему спутнику и протянула ему руки. Он подошел, взял ее ладони и посмотрел ей в лицо.

"Это видение волшебного края? Или чудо, сотворенное Валар? Или я сошел с ума и вижу то, чего нет?"

Почувствовав его взгляд, Эльф обернулся.

- Привет тебе, Гилион.

- Король, это ты?

- Я, - улыбнулся Финрод.

- Ты жив?

- Я вернулся, - посерьезнев, ответил Король Нарготронда.

- Какое счастье!

- Амариэ, это Эленион, мой друг, - обратился Финрод к своей спутнице. - А это Амариэ, моя жена.

- Тогда и моя королева, - сказал очарованный Гилион.

- Погоди немного, Гилион... Амариэ, позволь мне поговорить с Эленионом.

Она кивнула и ушла в дом. Гилион проводил ее восхищенным взглядом.

- Что ты такого увидел в ней? - спросил Финрод.

- Я никогда не видел такой красивой женщины. Ты счастливец, Король. Но ты достоин такого счастья.

- Достоин? Не знаю, - усмехнулся Финрод. - Она ждала меня пятьсот лет. И ни на минуту не переставала верить, что я вернусь. А когда я вышел из Чертогов, она нашла меня, и без нее я не вернулся бы к жизни. Кто из Живущих достоин такого?

- Любой, кто любит.

- Может быть.

- И ты... не тоскуешь о прошлом, Король?

- Гилион, - Финрод взглянул на собеседника очень серьезными глазами, - много ли ныне в живых из Нарготронда?

- Мало. И многие предпочли остаться в Средиземье.

- Ну что ж... Я больше не Король, Гилион. Я освобождаю тебя от твоей присяги и благодарю тебя.

- Понимаю.

- Хорошо.

- Ты всегда был добр. Даже с теми, кто предал тебя.

- Гилион, не надо.

- Наверное, не надо. Какой в этом смысл теперь? Меня во сне преследуют твои слова: "Если хоть кто-то здесь еще остался, кого не затронуло наше Проклятье..."

- Гилион, зачем ты так? Многое изменилось с тех пор.

- Я это уже понял, - сказал Гилион, оглядывая того, кого называл Королем. Финрод был в простой серой тунике, без украшений, с растрепанными волосами. - Там ты был великим Королем.

Финрод улыбнулся.

- А здесь я стал самим собой.

- Да, Король. Нет... Как мне называть тебя теперь?

- Меня зовут Финарато.

- Хорошо, Лорд Финарато.

- Вот так, - кивнул Финрод. - Ведь Король Нарготронда действительно умер, и корону после него носил другой. А ты ныне говоришь с сыном Арафинве, Короля Тириона.

- Этот "другой" только и грезил, как бы ему вернуть тебе корону.

Финарато взял Гилиона за плечи.

- Послушай меня, Гилион. Тебе кажется, что главное в твоей жизни - Нарготронд, и воплощается он во мне. Ты обвиняешь себя не в моей смерти, не в смерти Эльфа по имени Финрод - в смерти Короля Нарготронда. Теперь, встретив меня, ты видишь меня иным, нежели привык видеть, и тебе кажется, что главная ценность твоей жизни предала тебя, как ты когда-то предал ее саму. Но за то предательство уже уплачено сполна. А Нарготронда действительно больше нет. И никогда не будет, разве что завершится Круг Времен. Нарготронд есть и будет в нашей памяти - в моей, и твоей, и всех, кто был там. Ты понимаешь меня?

- Кажется, - кивнул Гилион. - Но ты все равно Король. Ты говоришь, как Король.

- Да, - кивнул Финрод. - Король Нарготронда. Навеки Король Нарготронда.

Он поднял голову:

- Отец, к тебе посланник с Тол Эрессеа!

- Ayia, - обратился к Гилиону подошедший Арафинве. - Пойдемте в дом.

Финарато оставил их.

"Пусть в моей жизни будет хоть что-нибудь, не связанное с прошлым!"

Пришла Амариэ и теплыми руками разняла холодные объятия прошлого.

В передней послышались голоса. "Наконец-то," - подумал Финарато.

- Заходи, - говорил кому-то Аранар, - вот сюда. Осторожно. Садись. Я сейчас позову отца или брата.

Финарато быстро вышел в прихожую.

- Привет вам.

- Ayia, toronya, - ответил Аранар, поддерживая незнакомую девочку. Ее темные волосы с редким медным отливом - таких называли "Russandol" - наполовину закрывали лицо. Девочке явно было плохо.

Айвенель тащил таз с водой. Сзади шел Эарион. Финарато встретил его взгляд, и ему опять стало не по себе.

- Что случилось? - спросил он Аранара.

- Эарион вчера нашел ее в лесу, ее сбросил конь. Она подвернула ногу. Эарион вправил вывих, но пока мы дошли, нога опять разболелась...

- Дай ее мне.

Финарато взял девочку на руки.

- Пойдем, маленькая, сейчас больно не будет. Аранар, принеси перевязку.

Он отнес ее в комнату, посадил на кровать.

- Кто ты?

- Сириэ из Дома Махтана.

"Неудивительно, что она Russandol."

Быстрым взглядом, чем-то в движениях, изгибом прикушенных губ она неуловимо напоминала Майтимо.

- Меня зовут Финарато. Позволь, я посмотрю твою ногу.

Сириэ, немного расслабившись, мужественно перенесла осмотр. Прибежал Аранар с водой и всем необходимым. Финарато наложил тугую повязку со снадобьями и уложил девочку на постель.

- Тебе следует дня два полежать. Где ты живешь? У Махтана?

- Сейчас - да. Моя мать отправилась в Валмар в гости к сестре ее матери, Нэрданель.

- Тогда кто-нибудь сейчас пойдет к ним и скажет, что ты у нас. Если хочешь и если Махтан позволит, оставайся у нас на несколько дней.

- Хочу, - быстро кивнула Сириэ.

- Тогда устраивайся, я сейчас приду. Аранар, ты сходишь к Махтану?

- Конечно.

Они вышли. Вдруг Аранар спросил:

- Финарато, хочешь, я как следует побью Эариона?

- Не смей.

Аранар кивнул и убежал. Финарато отправился к отцу и рассказал ему про неожиданную пациентку. Арафинве одобрил рассуждения сына и, взяв под руку Эарвен, отправился знакомиться с гостьей.

Поднимаясь по лестнице, Финарато встретил Эариона. Тот быстро взглянул на него, ничего не сказал и побежал по своим делам.

Встреча на улице - внимательный взгляд. Быстро перейти улицу и подойти к темноволосому Эльфу с мягкими темными глазами.

- Приветствую тебя, Лорд Румил.

- И тебе привет, Финарато Инголдо. Я искал тебя.

- Что же ты ждешь от меня, Лорд Румил?

- Не зайдешь ли ты как-нибудь в Серебряную рощу в час Великого Света? (* 1)

- Я сочту твое приглашение за честь, Лорд Румил.

- Благодарю тебя, Финарато Инголдо.

"Настанет день, когда ты придешь ко мне не с вопросами, но с ответами..."

С тех пор так и было. Эарион почти не разговаривал с Финарато, никогда к нему не обращался, на вынужденные обращения того отвечал сухо и коротко, хотя правил вежества не преступал. Но его взгляд обжигал Финарато как огнем.

Однако он стал хорошим другом Аранара, а потом и Айвенеля. Он верховодил в компании и многому научил младших приятелей. Финарато решил, что не стоит пытаться выяснять отношения, но о происхождении ненависти Эариона, конечно, догадывался...

Воспоминания прервал приход Махтана и его жены Айриан.

- Ну, что, добегалась? - покачал головой Махтан. - Очень больно?

- Нет. - коротко ответила Сириэ.

- Ну давай, я тебя домой понесу.

- Махтан, - обратился к нему Арафинве, - ее сейчас лучше не беспокоить. Пусть она побудет здесь, пока нога не заживет.

- Если ты согласен, Король, твоя воля, - кивнул Махтан.

Эарион медлил с уходом. У него не было причин задерживаться, но он пытался сделать вид, что что-то не сделал или не взял...

Уходя, он беспомощно оглянулся с улицы на дом. Что случилось? Он вернется сюда через некоторое время. Никогда этот дом не был для него особенно дорог. Его друзья явятся в Альквалондэ, им будет не хватать его. Почему же его взгляд - взгляд изгнанника?

Сам Эарион мог бы ответить на этот вопрос так.

"Эта девчонка, Сириэ, остается на два дня. Она надменная и самоуверенная. Неудивительно, если помнить, кто ее родня. Аранар и Айвенель уже сейчас ходят вокруг нее кругами."

- Я принес тебе ужин, - сказал Айвенель, появляясь в дверях.

Сириэ села на постели.

- А вы уже поужинали?

- Мы - да. Можно, я у тебя побуду?

- Конечно. - Она улыбнулась.

Поедая ужин, она искоса наблюдала за Айвенелем. Тот упорно делал вид, что его глазам неинтересен вид Сириэ, но, как только она сосредотачивала взгляд на тарелке, взгляд Айвенеля моментально перескакивал на нее. Сириэ некоторое время поддерживала эту игру, ей было смешно, но наконец это ей надоело. Она поймала его взгляд:

- Что ты так смотришь? Странно, что рыжая?

- Красиво. Редкий оттенок.

- Да. Махтан, Нэрданель и я - вот и все, больше в нашем роду Russandol нет.

- Но я смотрю не потому, что странно. Мне на тебя приятно смотреть, и все.

Сириэ медленно положила вилку.

- Мне такого еще никто не говорил.

- А что же тебе говорили?

- Мне? Много чего. В основном про мой характер и вообще...

- Значит, я буду первым. Ешь, а я буду на тебя смотреть.

Она взглянула исподлобья:

- Тогда возьми что-нибудь, а то у меня кусок в горло не полезет.

- Хорошо, - он взял яблоко. - Ты расскажи что- нибудь.

- Что тебе рассказать?

- Ну... Про себя.

- Ой! - Она сделала вид, что замешкалась. - Лучше ты про себя расскажи.

- А что рассказывать? Я здесь и родился, в этом доме. Когда подрос, стал мешать отцу работать. А как только догадался, что мешаю, и решил прекратить, то оказалось, это называется "обучением", и я должен мешать не только отцу, но еще многим знающим Эльдар. По мере сил и интереса я это делаю до сих пор. Во многом мы с Аранаром схожи и мешаем, то есть учимся, вместе. Но Аранару нравятся корабли, а мне нет. А меня интересуют мысленные построения.

- Что тебя интересует?

- Мысленные построения. Рисунок из мыслей, никуда не вплетенный и не нанесенный - исконное искусство Ваньар. Только они его так не называют, потому что не нуждаются в словах. А я задумался: если есть язык, почему нельзя перевести на привычный нам?

- А твой отец кто?

- Он инголмо. А еще корабел и лучший из Нолдор в работе с жемчугом.

- Нолдо - корабел?

- Он сын принцессы Телери. И вырос в Альквалондэ.

Надо же, какая гордость прозвучала в его словах! Сириэ удивилась, услышав, как Айвенель говорит таким тоном.

- А мой отец кузнец. В нашем роду все кузнецы... Послушай, ведь твой отец был в Средиземье, да?

Она постаралась произнести эту фразу как можно более беззаботным тоном.

- Да.

- А кем он там был? Королем?

Нелепый вопрос.

- Не знаю. Почему ты так решила? - Айвенель не воспринял нелепости.

"Я не решила, я это просто знаю, об этом говорили у Махтана, а я подслушала. Но мне и в голову не приходило, что сын Финарато может этого не знать о своем отце..."

- Он королевского рода.

- Там были многие из королевского рода. Из рода Феанаро, например. Ты о них хочешь спросить?

Бледная ярость поднялась в Сириэ, как всегда, когда ее намерения определялись ранее, чем она хотела этого. Она сердито глянула на Айвенеля, но узнать действительно хотелось, а собеседник был, кажется, довольно безобиден. Не то что Эарион...

Эарион заглянул к ней перед уходом.

- Привет тебе. Я ухожу.

- Привет и тебе.

Но он не уходил, медлил в дверях.

- Ты хочешь поговорить? Заходи, садись.

- О чем говорить? Время мне уходить.

Повернулся и ушел. Сириэ ощутила некоторое облегчение. Неприятен тот, кто тебя видит насквозь!

- Да, я хочу узнать о них, - ответила Сириэ.

- Но я ничего не знаю. И, пожалуйста, не спрашивай у моего отца.

- Хорошо. Но странно.

- Ничего странного. Убили бы тебя где-нибудь. Тебе потом приятно будет это вспоминать?

- Значит, дело только в приятности? - зло спросила Сириэ.

- Да. Сириэ, что с тобой?

- Прости за грубость.

- Я тебя прощаю, но почему ты так разозлилась?

Она села поудобнее. Не хочется откровенничать, но резко отвечать тоже не стоит.

- Понимаешь... Я все-таки... Если бы Феанаро...

Раздался стук в дверь.

- Заходите, - сказала Сириэ, оглядываясь на Айвенеля. Вошел Аранар.

- Сириэ, извини... Айвенель, ты здесь, - Аранару почему-то явно стало легче. - Я искал тебя, хотел... пойти к озеру.

"Вовремя. Избавил меня от неприятной минуты. Если сын похож на отца, то я понимаю, почему Феанаро не любил детей своего младшего брата."

Она улыбнулась Аранару, и тот расцвел.

- Я не помешал вам?

- Нет.

- Смотрите, какая птица...

У Аранара на плече сидела птица с ярким оперением, с интересом оглядываясь вокруг. И они принялись разглядывать ее, болтая о том о сем.

Финарато смотрел на дорогу, ведущую в Альквалондэ, и сам себе доказывал, что он не должен радоваться тому, что ему некоторое время не придется видеть Эариона.

- Махтан, почему ее сбросил конь?

- Упрямая, самовольная девчонка, - отвечал глава тирионских кузнецов, и на этот раз в его голосе было неодобрение. - Ей не просто так запретили кататься на Орокко. Этот конь никому не позволит унижать себя. А она таких вещей не понимает.

- Странно, Махтан.

- Я сам удивляюсь.

- Я не о том, - вздохнул Арафинве. - Просто эта девочка мне напоминает...

Арафинве запнулся, встретив напряженный взгляд Махтана. Махтан сказал:

- Мне она тоже кое-кого напоминает.

Арафинве промолчал.

- Следи за своими мальчишками, и Финарато скажи, - негромко посоветовал Махтан. - Стоит им потерять голову, она тут же на шею сядет.

В этом Махтан сошелся с Эарионом.

Тот не чаял, когда же он сможет вернуться в Тирион. Его друзья не спешили появиться в Альквалондэ, что усугубляло его тревогу.

Сириэ поправилась и вернулась домой. Махтан поговорил с ней, и что было сказано ими друг другу - никто не знает. Но с тех пор Айвенеля, Аранара и Эариона часто видели в компании рыжеволосой девочки из Дома Махтана.

Крупные звезды повисли над степью. Трава такая высокая, что лошади бродят в ней, наполовину скрытые. Звездный свет дрожит в воздухе, переливается, одевает руки и ноги жидким серебром. Ветерок треплет гривы коней, они словно плывут в море темной травы, а гривы - как паруса, колеблемые ветром...

Ночное.

Ветер приносит запахи животных и трав, пряноватый аромат степи слегка тревожит, разливается по телу бодрящим напитком. Корве, сын Оррокано, любимца Ороме, прислушивается к негромкому ржанию и понимающе говорит:

- Моран Ресту ищет... Далеко не отпускает: заботится.

Корве знает о лошадях все. Кто из коней какую кобылу предпочитает, почему подрались два жеребца, когда ожеребится кобыла - на все у него есть ответ. Он умеет коротким ржанием подозвать к себе самую упрямую кобылу или самого гордого жеребца. А уж как он с ними разговаривает - стоит поглядеть! Похлопывает по бокам, по лоснящимся мордам - вроде бы и ничего мудреного тут нет, и говорит что-то тихонько. Вроде бы и Эльдарин, а прислушаешься - слова из Эльдарина вперемешку с ржанием, сопением и еще какими-то звуками, и лошади слушают и размеренно кивают.

А уж когда Корве садится на лошадь - дух захватывает. Его-то ни один конь не сбросит, что он ни твори. Он танцует на мчащейся галопом лошади, и лошадь думает, как бы Корве не упал, сама поддерживает его. Оррокано фокусы сына не слишком одобряет, считает, что к лошадям надо с почтением относиться - животные Оромэ, все-таки. Корве выслушает слова отца, а потом уйдет в ночное и снова танцует на лоснящихся неоседланных спинах...

Но когда Моран, огромный черный жеребец нрава на редкость бурного, повредил себе копыто (и такое в Валиноре случается), одного только Корве он подпустил к себе и позволил обработать повреждение.

К костру подходит светло-гнедой конь. Он касается мордой Корве, и тот оборачивается.

- Ну что, Орокко, - говорит он, - вы помирились с Сириэ?

Конь медленно кивает большой золотистой головой.

А время шло...

Солнце блещет в парусах. Айвенель и Сириэ сидят на палубе "Нинквелотэ", у Сириэ в руках вышивка, Айвенель смотрит на горизонт. По мачте слетает Аранар, явно рисуясь своей выучкой, распускает хвост перед девочкой. Эарион быстро дергает какой-то канат - парус надувается, и "Нинквелотэ" мчится по воде, словно стремясь обогнать ветер. Эарион еле заметно усмехается - где тебе, Нолдо, обставить меня, если речь идет о кораблях и парусах! И еле заметно скашивает глаза на Сириэ: заметила ли она его мастерство?

Айвенель рассказывает ей:

- Проекция в солнечных лучах наводит на мысль, что эта схема неверна. Построение битональной (* 3) гаммы все-таки немножко другое. Да, я понимаю, что интервалы тем приятнее на слух, чем ближе отношение трелей (* 4) к отношению небольших целых чисел (* 5), но ты понимаешь, в битональной гамме слишком многое построено на контрасте консонанса и диссонанса, так что я бы не стал так легко утверждать, что эта схема все объясняет...

Сириэ сидит в раскладном матерчатом стуле, ее блестящие смуглые ноги вытянуты вдоль досок палубы. Смуглая кожа - чрезвычайная редкость в Валиноре, обычно Эльдар не темнеют на солнце. Но родней Дому Махтана приходился Карнистиро Смуглый, так что что уж тут удивляться... Аранар смотрит на Сириэ, на ее загорелых ногах блестят капельки воды.

А время шло...

Вечер. Уже стемнело, и можно спрятать глаза. А Корве, оказывается, умеет понимать не только лошадей.

У Сириэ был тяжелый разговор с отцом и Махтаном. Она опять пыталась узнать у Айвенеля об его отце и сыновьях Феанаро, но тот, как всегда, ничего не знал. А когда она сказала об этом отцу, ей прямо запретили спрашивать о детях Феанаро и пригрозили наказанием.

- Я хотела узнать... какие они, - у Сириэ волосы перехвачены ленточкой, и на спину падает темно-рыжий "конский хвост". - Я, может быть, бываю излишне любопытной.

- Да, бываешь, - спокойно подтверждает Корве. А Сириэ не в силах поднять глаз.

- Ты понимаешь... Род Феанаро... Я не понимаю, почему нельзя спрашивать о них. Да, Феанаро ошибался, но что с того? Почему его род хотят предать забвению?

- Род Феанаро не забудут никогда, - отвечает Корве. Он высок, выше Аранара, и Сириэ кажется, что он говорит с ней откуда-то из звездной вышины. - Аман еще не опомнился от ран, нанесенных его родом. Это было слишком недавно. Почему бы тебе со своим любопытством не подождать пятьсот или тысячу лет?

Сириэ гордо выпрямляется, хотя посмотреть на Корве не решается, и говорит то, что ей не удалось сказать доброму и наивному Айвенелю:

- Если бы род Феанаро занимал причитающееся ему место, я была бы сейчас принцессой Нолдор. Она ждет смеха, острого слова, резкого обвинения - чего угодно. Но Корве спокойно произносит: - Это не имеет никакого значения. Она смотрит на него и видит его лицо. Оно серьезное и спокойное. Корве повторяет: - Это не имеет никакого значения.

Сириэ. Рис. Огонька

День Середины Лета. Молодежь танцует на площади Валмара, смех не заглушает музыки, музыка не заглушает смеха. Сириэ кружится в танце с кем-то из Нолдор, время от времени со смехом оглядывается на своих друзей и снова уносится на другой край площади. Возвращается она оттуда уже в паре с кем-то из Ваньар, удивленно глядящим на смуглую рыжую незнакомку. Эарион решительно пробирается сквозь толпу, стараясь подгадать, когда круг танца подойдет к концу. Это ему удается, он забирает руки Сириэ в свои и танцует с ней следующий круг.

А время шло...

Еще кто-то из Нолдор вернулся из Мандоса.

- Ты слишком много времени уделяешь забавам, Сириэ.

- Нет, amme. Дети Дома Арафинве постоянно учатся, а я учусь, кроме того, и у них.

- Охотно верю. Но, Сириэ, ты становишься старше, и тебе пора призадуматься об учителе.

- Да, мама. Я уже думала об этом.

- И что же?

- Я хочу стать великой вышивальщицей, мама. Я хочу учиться у Фириэль Сериндэ.

Роэна несколько секунд стоит, не в силах вымолвить ни слова. Сириэ смотрит на нее невинными глазами.

- Не знаю, - медленно говорит мать, - как просить Фириэль...

Сириэ грустно вздыхает и выходит. Через минуту со двора слышен ее веселый смех.

Айвенель шел по темным улицам. Ему не спалось. Если бы он знал, что когда-то вот так же не спалось его отцу, он бы, наверное, не удивился. Что-то влекло его в город. Он блуждал по переулкам, переходил проспекты, кружил по притихшим улицам. Ему казалось, что он идет без цели, наугад выбирая, куда свернуть. Но подножие Туны оставалось все дальше и дальше, и вот перед ним возникла темная стена деревьев.

Айвенель даже вздрогнул от неожиданности. Потом увидел, что деревья на самом деле белокорые, а в темные их превратила безлунная ночь. Он вздохнул и шагнул меж двух стволов.

И послышался голос:

- Я ждал тебя, Айвенель Артафиндион.

- Вот это да!

Эарион стоит на палубе "Нинквелотэ". Это уже не та яхточка, на которой они катались когда-то. Громада корабля медленно покачивается на прибрежных волнах, блестят паруса, углы их изукрашены вышивкой. Крутобокий корабль гордо смотрит на всех, чем-то напоминая своей выспренней гордостью некоторых Нолдор. Корабль... Его первый корабль. Отныне он становится признанным корабелом, не учеником, а мастером Гаваней Альквалондэ.

Эарион сходит на мраморный причал, где собрались Эльфы и разглядывают творение нового корабела. Там стоят и родители Эариона - высокий сереброволосый Ильменон, в глазах которого живет искра безнадежного упрямства, и его жена Ариэль, веселый нрав которой не изменили ни беды, ни нелегкий характер мужа.

Эльфы расступаются, и к Эариону подходит Ольвэ. Он уже не раз осмотрел Нинквелотэ и изнутри и снаружи, и, не найдя никакого изъяна, отправил юный корабль в первое плавание. И теперь Король Гаваней подошел к молодому капитану, положил руку ему на плечо и посмотрел в глаза. Эарион не раз видел эту церемонию, но тут смутился и опустил взгляд.

С моря донесся отдаленный звук рога, и корабль обдало морской пеной.

Все эти годы за Сириэ наблюдали тревожные, ревнивые глаза. Эарион, сын Ильменона из Альквалондэ, не мог примириться с дружбой с Нолдэ, с Нолдэ из Дома Махтана, из родичей Куруфинве Феанаро...

Он видел, как все крепче и крепче привязываются к ней Айвенель и Аранар. И однажды он решил, что они привязались к ней слишком крепко.

- Смотри, Сириэ. Держи. Тебе нравится?

Подвеска из сапфиров удивительно смотрится на чуть смуглой коже. Девушка весело смотрит на Айвенеля:

- Очень.

- Ты возьми ее, это тебе. Мне сам Релион сегодня сказал, что я достоин мастерства Нолдор.

- Увидев эту подвеску? Так оставь ее себе, на память об овладении мастерством!

- Себе? - Айвенель взял подвеску и, растерянно взглянув на нее в своей ладони, протянул обратно:

- Нет. Я ее для тебя делал. Я не думал о мастерстве, я и не знал, что это будет моим посвящением...

Эарион посмотрел, как Айвенель отдал Сириэ подвеску, как задрожала его рука, и усмехнулся.

По дороге в Валмар.

- Финарато, ты вроде бы помирился с Эарионом?

- А я с ним и не ссорился, Аранар.

- Ну, я хочу сказать... - юноша посмотрел на брата и в замешательстве продолжил: - Вы вроде бы раньше друг другу не нравились?

- Понимаешь, - улыбнулся Финарато, - я мог бы, конечно, сказать, что тебе все показалось. Но ты уже вырос, Аранар. И все понимаешь не хуже меня. Может быть, даже лучше. Ты лучше знаешь Эариона и гораздо чаще меня бываешь в Альквалондэ... Ненавидеть меня - со стороны Эариона глупо. Не менее глупо было со стороны Ильменона так настраивать сына. Но неизмеримо более глупо было бы с моей стороны пытаться выяснить отношения с Эарионом.

- Я понимаю.

- Ну вот... - Финарато задумчиво потер пальцами подбородок - жест, перенятый у Румила, - поэтому так все и сложилось. Я знал, (* 6) что с возрастом Эарион станет добрее. По крайней мере, он стал сдержаннее.

- Финарато... - Аранар медлил с вопросом.

- Что, Аранар?

- Тебе было очень больно от того, как Эарион относится к тебе?

Финарато удивленно обернулся к младшему брату.

- Да.

Они переглянулись, и Финарато рассмеялся, и они пошли дальше.

- Послушай, Сириэ...

- Да, Эарион?

Искорки смеха в ее глазах.

- Я хочу сказать тебе кое-что.

- Так я слушаю тебя!

Он давно готовился к этому разговору. Он твердо знал, как он укажет ей ее место, девчонке, зазнайке. И вот на тебе: когда он смотрит в сторону, слова звучат совсем не так грозно и убедительно, а стоит посмотреть ей в глаза, и веселый блеск их сбивает его, и не получается говорить те слова, которые собирался.

"Она из Дома Махтана... Родня Феанаро! - подстегивал он себя. - Ну же! А то она совсем вообразит из себя невесть что..."

- Сириэ, - сказал он, медленно подбирая слова. - Я давно дружу с Аранаром и Айвенелем. Я старше их и потому считаю, что я в каком-то смысле в ответе за них.

- И что же? - ее лицо по-прежнему смеется, но глаза уже изменились. Не могу... Еще чуть-чуть - и я собьюсь.

- А ты...

- Ты считаешь меня дурной компанией?

- Да, - выпалил он. (Спасибо, что ли, ей сказать?)

Она опустила голову, на глазах блеснули слезы. Держись, Эарион! Не поддавайся на девчоночьи уловки. Вспомни, что сделали ее родичи с твоим городом. Ты должен быть суров с ней. Иначе она совершенно завладеет душами этих нолдорско-ваньарских дурачков...

- Ты не можешь мне простить, что я из Дома Феанаро?

Эта фраза ударила Эариона.

- Как - из Дома Феанаро? Ты же из Дома Махтана...

- Сейчас в Тирионе имя Дома Феанаро не в почете. Да, я - не прямой потомок Феанаро и Нэрданели. Но я горжусь родством с ними! Не значит ли это, что я могу считать себя членом Дома Феанаро?

Эарион невольно вздохнул. Ему показалось, что между ними упал огромный молот и рассек землю, оставив их на разных сторонах пропасти. Ему захотелось зажмуриться и прыгнуть через эту пропасть... но ноги увязли в крови, и он опомнился.

- Да, это значит, что ты из Дома Феанаро, Сириэ.

Она смотрела на него, и в ее глазах блестели слезинки. Ей больно, подумал Эарион, и это хорошо, потому что Дом Феанаро всегда лишь причинял боль, пусть же наследница проклятого Дома хоть раз ее испытает... Но вместо наслаждения Эарион сам почувствовал боль. Мне больно от ее боли!

- Ты считаешь, что я должна оставить Аранара и Айвенеля, Эарион?

Она смотрела на него взглядом подбитой птицы.

- Да, - кивнул он, стиснув зубы.

- Ну что ж... - она отвернулась и пошла прочь. Голова ее поникла, плечи вздрагивали.

- Сириэ!

Он бросился вдогонку, схватил ее за плечи, повернул к себе.

- Сириэ, что случилось? Ты плачешь? Ульмо и Оссе, да что же я натворил? Сириэ, постой! Я что-то не так сказал, прости меня, ради всех Айнур! Ну подожди, не вырывайся, пожалуйста, потому что тогда и тебе и мне будет плохо...

Она все-таки вырвалась и смотрела на него холодными глазами.

- Я мечтала о том, что Дом Феанаро и Дом Арафинве преодолеют старую вражду, - сказала она. - Я уверена, что Феанаро, будь он жив, рано или поздно сам захотел бы этого. Да и почему бы детям двух домов Нолдор не исправить ошибки родителей? Но теперь я вижу, что сделать это все равно не позволят разнообразные Телери, которые считают, что Дом Арафинве - телерский дом...

- Сириэ, - мысли вылетели у Эариона из головы, он не мог найти ни одного острого слова, - Сириэ...

- Привет тебе, Эарион, - сказал подошедший Айвенель. - Что случилось? Сириэ, ты плачешь?

Она отвернулась и убежала.

- Ты обидел ее?

Айвенель смотрел на Эариона своим обычным мягким взглядом. Эарион почувствовал себя неуютно.

- Я...

- Знаешь, Эарион, - сказал ему Айвенель, - ты не прав.

Эарион прищурился.

- Я сам это знаю. И что?

- Да теперь-то уж действительно ничего. Вряд ли ты пойдешь просить извинения.

- Вот именно, пойду и попрошу!

- Вряд ли теперь в этом есть смысл, - вздохнул Айвенель. - Ладно. Пойдем к озеру, Аранар тоже обещал туда прийти. Я покажу вам новую linde воздуха...

- Сириэ, что с тобой? Что случилось? Тебя кто-то обидел?

Она сердито посмотрела на Финарато, опустила голову и быстро кивнула.

- Кто?

- Эарион... Только это не важно. Пожалуйста, отпусти меня.

- Ступай, если хочешь. Может быть, мне поговорить с Эарионом?

- Не надо. Он и тебя обидит.

"Интересно, она знает или это просто совпадение?"

Сириэ повернулась и ушла к себе домой. Финарато посмотрел ей вслед и задумчиво насвистел несколько тактов какой-то странной мелодии, которой и сам удивился.

- Эарион!

- Что?

- Зачем ты довел Сириэ до слез?

Аранар так и не пришел тогда на озеро. Значит, он встретил Сириэ и остался с ней... Жгучая боль пронзила сердце Эариона.

- А что?

- А то, что я люблю ее и не хочу, чтобы ее обижали!

Эарион прищурился и в упор посмотрел на Аранара. Глаза королевского сына сверкнули голубоватой сталью.

- Если хочешь знать, - Эарион хотел объяснить Аранару, чего он боялся и чего хотел добиться разговором с Сириэ, но вместо этого выпалил: - Я сам люблю ее.

Аранар был взбешен:

- Так какой же Вражьей силы ты...

Эарион наконец-то почувствовал под ногами твердую почву:

- Значит, все-таки произошло то, чего я боялся: из за этой девчонки рушится наша дружба.

- Нет, Эарион. Не из-за нее. Из-за твоей жестокости.

- Жестокости? Я - жесток?

- Да. Прости, Эарион.

Эарион вздохнул и постарался собраться с мыслями.

- Знаешь, в Арде происходит то, что должно. Раз это произошло, значит, так было надо. Наверное, это правильно.

Аранар хотел было возразить, но Эарион повернулся и пошел прочь.

Больше его не видели в Тирионе.

Раздался стук в дверь. Иллион сам подошел и открыл.

На пороге стоял Айвенель.

- Ayia, Лорд Иллион. Простите, а Сириэ дома?

- Да, - густой голос кузнеца заполнил комнату. - Сейчас я ее позову. - Он быстро ушел в глубину дома и оттуда раздался его голос: - Yenya! Тебя хочет видеть Принц Айвенель!

"Наверное, не выйдет, - подумал Айвенель. Но Иллион вышел вместе с дочерью.

- Вот, пожалуйста.

Сириэ была вся какая-то угасшая.

- Ayia, Сириэ. Ты совсем перестала приходить к нам. У тебя все в порядке?

- Благодарю, Айвенель. Да.

- Приходи к нам. Аранар по тебе ужасно скучает. Это он меня прислал: "Сходи да сходи", сам почему-то стесняется. Корве хочет подарить тебе лошадку - Реста недавно жеребенка принесла.

Она слабо улыбнулась:

- А где Эарион?

- А Эариона мы с тех пор и не видели. Он вроде бы ушел из Тириона, должно быть, домой, в Альквалондэ.

Она помолчала, потом спросила:

- А жеребенок красивый, да?

- Ой, очень! Серый в яблоках, серебристый просто...

- Хорошо, я приду.

Дом семьи Оррокано был в Тирионе, но Корве гораздо больше времени проводил в домике у края степи. Он почти не различал, кто из его любимцев вырос под надзором его или его отца, а кто - выращен Оромэ.

У Корве оказались почти все их друзья - половина тирионской молодежи.

Они познакомились с маленькой лошадью. Та повернула к Сириэ свою умную морду и что-то сказала по-лошадиному.

- Ты ей нравишься, - перевел Корве.

- Ой! А как же мне ей ответить?

- А вот смотри, - Корве взял ладонь Сириэ и похлопал ею по морде кобылки.

- Кажется, поняла. - Сириэ похлопала умное животное по боку, и та ответила одобрительным фырканьем.

Потом они все вместе строили планы, рассказывали истории и допоздна катались на конях. Казалось, все, что разделило девочку из Дома Феанора и ее друзей, растворилось в воздухе, исчезло навсегда, а может быть, не существовало никогда.

- Сириэ!

Девушка вздрогнула.

Была уже ночь, но она отчетливо увидела темную тень, отделившуюся от стены Дома Встреч.

- Эарион? А говорили, тебя нет в Тирионе.

- Сириэ... Выслушай меня. Я не могу уйти отсюда, пока ты на меня злишься... Сириэ, melde...

Она замерла. Эарион подошел к ней, в его глазах стыла боль:

- Я люблю тебя... Я прошу, прости меня...

Она вздохнула, подумала и улыбнулась:

- Приходи через неделю к Корве. Мы собираемся в степь - объезжать молодых коней!

Жеребят отпустили пастись, взяли любимых коней и понеслись по ночной степи.

Эарион смотрел, как впереди всех бок о бок мчатся светло-гнедой Орокко и вороной Моран. Силуэты всадников наклонились друг к другу, качнулся медный "хвост", и два коня бесшумно умчались вдаль, а Эарион все смотрел и смотрел, как они тают в предутренней дымке.

1. То есть вечером.

2. Это не ошибка. Именно "Ритмуется". Дело в том, что Квэньа не знает рифм, но весь построен на ритме, и любой разговор на правильном Квэньа по сути дела представляет из себя белые стихи. (Это достигается очень гибкой системой ударений.) Поэтому неудивительно, что главной характеристикой Драмы Эру Румил считает ритм.

3. Ужасное слово. Но более точного перевода я придумать не могу.

4.То есть частот.

5. Известный научный факт.

6. Скорее следовало бы переводить как "надеялся", потому что этот глагол соотносится с известным существительным "estel" - "надежда высшая" на то, что в мире все идет к лучшему. Финарато хочет сказать, что он считал, что время все обращает в лучшую сторону, поэтому Эарион должен поумнеть с возрастом.

Назад