|
Лед. То синий, то бледно-голубой, то слепяще-белый, припорошенный инеем и колючим острым снегом. Пальцы не сгибаются, не слушаются, ноги стынут и отказываются идти вперед, глаза же закрываются сами собой и наваливается невыносимая усталость... Кажется - еще чуть-чуть, и все мучения позади, и душа твоя покинет временную оболочку... И многие падали, падали на этот бесконечный равнодушный лед, выставив вперед руки, навсегда закрыв глаза. Их участь казалась завидной тем, кто продолжал идти. Сколько их пришло сюда? А сколько их сгинуло, безвозвратно сгинуло на льду? Надежды у идущих становилось все меньше... Но в те минуты, когда становилось совсем невмоготу, беспощадный ветер, вечный мороз и ставшее ненавистным белое сияние снегов перекрывал звонкий голос Фингольфина, то ласково-уговаривающий, то строго понукающий. И на сердце становилось светлее, и сил прибавлялось, и шаг убыстрялся. Когда, наконец, начало теплеть, и солнце перестало быть просто небесным светильником, и снег начал сходить, обнажая серую мерзлую землю с глубоко въевшимися булыжниками, они наконец позволили себе поверить, что все самое страшное осталось позади. Но лед.. Этот бесчувственный, бесконечный, ужасающий своей надменной красотой лед навсегда осел в их самых страшных видениях. Финрод проснулся, инстинктивно грея дыханием пальцы - сон был так реален, что он и вправду какое-то время не чувствовал рук. Птица вспорхнула с ветки, радостно щебеча, направляясь в сторону моря. Ночь уже отступила, и утренние, предвкушающие красное солнце сумерки накрыли лес. Финрод проверил, не разбудил ли он сестру. Она спала спокойно, ничто не нарушало ее ровного дыхания, хотя в глубине ее серо-голубых глаз подрагивали огоньки повседневных забот. Ветка со спелой сочной смородиной склонилась к ее груди, угрожая в любой момент обломиться и запачкать ее серебристое платье. Заботливой рукой эльф отвел непослушную ветку и закрепил ее - бесшумно и грациозно. Слева запел соловей прощальную песнь ночи, и бледно-красная полоска резко разрезала горизонт. Наступило утро. Волнистые мерцающие пряди взмелись вверх, унося с собой земельные катышки и порвавшиеся травинки - Галадриэль села, отходя ото сна. Финрода не было рядом. Она оглянулась вокруг, и зоркий эльфийский взгляд разглядел тонкую высокую фигуру брата, резко очерченную рассветным сиянием. - Кто услышит легкие шаги женщины по мягкой траве? - с улыбкой спросил Финрод, когда она приблизилась к нему. - Только брат или муж. Если любишь - сердце подскажет. - Тебе приснился кошмар, Финарато? - в мягком и необычно низком голосе Галадриэль зазвучала тревога. - Как ты узнала? - Сердце подсказало... Он ответил не сразу. - Мне снился Хэлькараксэ... Лед, - оба вздрогнули при этом слове - слишком свежи были воспоминания. - Лед... И тот, кто нас вел. - Он спас нас, они вел нас. Мы бы пропали там без него. - Ему было легче, - возразил Финрод. - Его гнала вперед обида и ярость, которую мы разделяли лишь отчасти... "Что сделал или не сделал каждый - все равно, они ведь прокляли нас всех!" - в его ушах прозвучал резкий, срывающийся на крик голос. Они стояли вдвоем, брат и сестра, обнявшись, наблюдая за чудом - рождением нового дня. - Пусть здесь все не так, как дома, но солнце и луна везде одни и те же, - произнес он наконец. - На каком берегу бы ты ни стоял - свет и тень, добро и зло, радость и боль не меняют своих очертаний, они остаются... - Ты думаешь, мы сумеем полюбить эту землю? - Уверен, Артанис. Здесь столько красивых мест, нетронутых мест. Мне мила суровая красота степных лугов и прозрачных холодных озер, тебе - солнечные блики на изумрудной листве... Мы найдем себе место. Галадриэль сжала губы, вскинула гордый подбородок - мысль о собственной стране давно уже смущала сердце дочери Финарфина. - Пойдем, Финарато, - потянула она его за рукав, - нас уже заждались. Финрод задержался, бросив последний взгляд на море. Там, очень далеко, был его покинутый дом... Почему ему сегодня приснился этот страшный поход? Напомнить, через что они прошли? Зачем? Чтобы они полюбили их новый дом? Или... Или напомнить, что они оставили? Галадриэль обернулась и увидела, как губы брата беззвучно прошептали... Что же именно? Слова прощания? Или имя его любимой? |