|
"Осень ныне на пике расцвета", - если бы какой-нибудь менестрель спел под сводами дворца подобную фразу, не избежать бы бедолаге ехидных замечаний по поводу изначально заключенного в ней внутреннего противоречия. Пожалуй, и сам Финрод оказался бы на стороне критиков. Однако здесь, на вершине холма, при взгляде на расстилающийся внизу пейзаж пришедший в голову оксюморон не казался ему ни неправильным, ни неуместным. В самом деле, осень выдалась на редкость теплая и ясная. Небо еще не стало серым от туч, неначавшиеся дожди не принесли на лесные (и не только лесные) тропинки грязь. Деревья же наоборот, дружно выкрасили листья во все оттенки солнца, и устлали немалой частью их нежно позолотевшую траву… Словом, абсолютно несведущему в природе этих краев немудрено было бы ошибиться, приняв увиденное за буйное цветение, сулящее начало новой жизни. Ничего подобного не бывало на Западе, и, наверное, поэтому никого из тех, кто видел свет Амана, осень не оставляла равнодушным. Некоторые считали ее лучшей и красивейшей порой года; иные же, будучи не силах отрицать красоту осенних пейзажей в целом и каждого расцвеченного листочка в частности, неохотно признавались, что эта красота погибели навевает на них тоску. Впрочем, Финрод, не принадлежа к этим последним, никогда не воспринимал осенние листья ни как погребальный костер, ни как расшитое золотом погребальное же убранство, и мог любоваться ими без мрачных мыслей. В особенности же радовали взор деревья, чьи листья напоминали растопыренную ладонь. Прочие, помимо зеленой, имели в своей палитре одну, редко две краски, мастерски смешивая всевозможные их оттенки, - эти же могли наряжаться во все мыслимые и немыслимые сочетания зеленого, золотого, оранжевого, багряного, ярко-алого, бурого и коричневого. Поселившись в этих землях, эльдар, конечно, вскоре узнали, что цвет листьев зависит от залегающих в земле под корнями деревьев минералов, и успешно этим пользовались, однако знание причины не убило первоначального изумления и восхищения. Среди причудливой пестроты покрывающих землю листьев одно из золотистых пятнышек выделялось правильностью формы. Присмотревшись повнимательней, Финрод улыбнулся - из-под листьев выглядывал запоздавший цветок. Круглые золотистые солнышки не считались особенно красивыми и совсем не были редкостью. Когда весна переходила в лето, все луга покрывались желтыми брызгами. Кое-какую пользу из их корней извлекали целители, сочную зелень с удовольствием ели как дикие, так и домашние животные, некоторые особо ловкие хозяйки ухитрялись готовить из молодых листьев блюда, дипломатично определяемые как съедобные, дети, невзирая на уговоры матерей, с удовольствием срывали цветы целыми охапками и плели венки, щедро пачкая носы желтой пыльцой, а руки и одежду - обильно текущим из сорванных стеблей млечным соком. И неизменно каждое новое поколение нарготрондских детей загоралось идеей сравнить золото цветов с волосами короля. Убедиться хотелось собственными глазами, не довольствуясь мнением родителей и старших братьев-сестер, впрочем, единого мнения по этому вопросу и не существовало. Так что с завидной регулярностью одним из первых летних дней Финроду приходилось короноваться большущим венком, торжественно преподносимым робеющими заговорщиками. Впрочем, это была, наверное, одна из самых легковыполнимых и приятных просьб, с которыми обращались к королю Нарготронда. Несколько хуже было, когда ребятам постарше удалось поймать здоровенного карася необычно золотистого цвета. Под предводительством Финдуилас, бывшей тогда еще малышкой, они постучались в дверь королевского кабинета с ведром воды… Предложение самого Финрода - опустить в ведро свежезаплетенную косу - сочли святотатством, посему вроде бы присмиревший в плену карась был ухвачен сразу дюжиной ребячьих рук и поднесен к объекту сравнения. В результате, удачно трепыхнувшись, он оказался у оного объекта за шиворотом. Рыбина, как ей и положено, была мокрой, скользкой, холодной и отчаянно била хвостом, к тому же незадачливые рыболовы от испуга уронили ведро, и Финроду пришлось со всех ног, кстати, основательно промоченных разлившейся водой, бежать к ближайшему бассейну… Финрод огляделся по сторонам. Тени заметно удлинились - близился вечер. Сколько воспоминаний вызвал простенький цветок, встреченный в неурочное время! Пора было возвращаться домой, но торопиться не хотелось. Вообще, эта осень и прошедшее лето были странными - не хотелось ничего делать. Вернее, не хотелось затевать никаких больших серьезных дел, могущих занять не один год, даже думать о чем-то подобном и строить планы, хотя наступившая передышка в бесчисленных войнах позволила бы осуществить замыслы, чем с радостным энтузиазмом пользовались большинство нолдор. За лето он успел обойти все любимые уголки в окрестных лесах, навестить кое-кого из тех своих друзей, что жили не в городе, подправить кое-что в своих старых рукописях… Конечно, не забывал король и мастерскую, где он - мастер на все руки - вспомнил подзабытое было за ненадобностью умение делать маленькие забавные и абсолютно бесполезные фигурки из обрезков металла, камней, застывших капель стекла, в общем, всего, что подворачивается под руку. Каждая такая работа занимала всего несколько дней и обычно сразу по завершению удалялась из мастерской в руках первого же пришедшего по какому-либо делу посетителя…
|
