|
Place to stay,
- В сковородке - мясо и остатки картошки, - сказал Диор, уходя с кухни. - Спасибо. Есть не хотелось. Хотелось уйти на берег, разуться, опустить ноги в воду и смотреть, как солнце играет бликами на водной поверхности. Но уходить не было смысла - урок через полчаса. Интересно, выучил ли Диор хотя бы половину баллады? * * * Он умирал. Расставаться с телом было мучительно, хотя само тело не чувствовало никакой боли - ощущения уже почти угасли. Но зато разрывались связи между fea и hroa, и этот разрыв оказался куда мучительнее физической боли - даже от смертельных ран. Он чувствовал, как одна за другой рвутся ниточки, соединяющие его душу с израненным, изорванным телом, которое он уже не мог восстановить. С каждым разрывом ему казалось, что сама fea разрывается, и это было очень страшно. Осталась лишь одна-единственная, тоненькая связь. Удержать ее в любом случае не было сил. Сейчас она порвется, и он умрет... Ему казалось, что он уже за пределами страха, но сейчас его окатила волна такого ледяного страха, который было просто не с чем сравнить. И вдруг эта последняя, уже исчезавшая ниточка налилась силой. Он удивился - и рванулся обратно, вниз, по этой ниточке, по этой вдруг неожиданно окрепшей связи, не думая, что это значит, и кто мог так усилить эту связь - он понял только одно: есть избавление от страха смерти, смерть не неизбежна, и он может вернуться. В жизнь. Где-то над головой пели птицы. Открыв глаза, он увидел, что над ним склонилось знакомое лицо. - Лучиэнь... - попытался прошептать он, но губы не слушались. Принцесса Дориата положила палец ему на губы. - Тише. Ты еще недостаточно силен, чтобы говорить. Значит, это Лучиэнь вернула его. Ну что ж, кто же еще, кроме нее, мог вернуть fea в момент разрыва последней связи - разве что Мелиан, от которой Лучиэнь свою силу и унаследовала. Лучиэнь выглядела усталой, но спокойной и довольной. Значит, с Береном все в порядке. Успокоенный этой мыслью, он закрыл глаза и заснул. * * * - Итак, продолжаем. Песнь третья. Как она озаглавлена? - "Явление Оромэ"... - Хорошо. Рассказывай. Диор успешно рассказал три строфы и запнулся. - "Когда..." - "Когда..." - "Трубил..." - А! "Когда трубил Великий Рог, чудовища прятались в ужасе..." Что ж, может, он просто случайно запнулся? Диор, перевирая слова, дошел до пятой строки третьей строфы и замолчал. Карие глаза мальчишки глядели с абсолютно беспомощным и невинным выражением. - Я слушаю тебя, продолжай. Молчание. - Опять не выучил. Когда ты наконец выучишь эту песнь? - Я учил! - Диор, я знаю, что ты учил. Я это даже видел. Но значение имеет не то, что ты учил, а то, что ты не выучил. Диор молчал. И Финроду, умевшему читать в душах людей, было отчетливо видно, что на уме у мальчишки не строфы "Баллады о Великом Походе", а тихий заливчик в нижней части острова, удочка и банка с ратанами. * * * - Мы побудем с тобой, пока ты не окрепнешь. Финрод покачал головой. - То, что совершила Лучиэнь - величайшее чудо исцеления. Ни один целитель Белерианда не смог бы вернуть меня в этот момент... кроме нее и Мелиан. Но мне предстоит еще очень долго выздоравливать. Я ведь был не только ранен телесно - я утратил все силы fea, какие мог бы обратить к самоисцелению. Так что мне понадобится очень много времени. Может быть, год, а может быть, и больше. А ты не можешь позволить себе столько времени заботиться обо мне - тебя зовет твой путь и твое обещание. Берен нахмурился. - Хорошо. Тогда я постараюсь сообщить Ородрету, чтобы он приехал и забрал тебя. - Нет! Берен, не надо! - Финрод попытался схватить друга за запястье, но бессильно уронил руку. - Я не хочу возвращаться туда. От этого никому лучше не будет. - А твоему брату? Он не показался мне подходящим для роли короля... - Можно подумать, я подходил лучше, - уголки бледных губ Финрода чуть скривились. - Но дело не в этом. Я не хочу и не могу возвращаться туда. Я не смогу быть королем этого города - он отказался от меня; и не смогу жить там не-королем, будучи королем по праву. Я лишь буду смущать умы горожан и настрой Ородрета. В одну реку дважды не входят, Берен. И нельзя вернуться в свое прошлое. В Нарготронд мне путь закрыт. - Куда же ты хочешь пойти? Где жить? - Признаться, не знаю. Я об этом не думал... Я лишь наслаждался жизнью, неожиданно возвращенной мне. Где жить... да не все ли равно. Уйду куда-нибудь в глубокие леса. Или пойду в войско Фингона простым мечником. Берен обеспокоенно смотрел на друга. - Но ты сам сказал, что тебе нужно лежать еще как минимум год. Где же ты будешь отлеживаться? Зима только началась. Это здесь тепло и нет снега - благодаря Лучиэнь. А вообще-то сейчас конец декабря. Кто будет заботиться о тебе, пока ты поправляешься? Кто будет тебя кормить? Финрод улыбнулся. - Кто-нибудь... я думаю, найдется кто-нибудь. Или я уже совсем никому не нужен? И эти слова, сказанные как будто невзначай, вдруг ударили его, словно тяжелая палица тролля. "Никому не нужен..." * * * Берен распахнул дверь - он только скинул плащ и сапоги, вернувшись с охоты: - Как тут у Диора дела? Он сделал задание? Финрод печально покачал головой. - Опять? - отец Диора нахмурился. Финрод только пожал плечами. - Так. Диор, - Берен перевел взгляд на сына, - сколько раз мне тебе повторять, чтобы ты, - Диору прилетел подзатыльник, и мальчишка зажмурился и заморгал, - занимался? Занимался? Финрод отодвинулся. Ему было невесело. А еще ему казалось странным, что, хотя Берен и отвешивает наследнику шлепки, в его голосе нет ни гнева, ни возмущения, ни растерянности... как будто Берен вовсе не считает поведение Диора чем-то совершенно из ряда вон выходящим. Он начал подозревать, что так оно и было. * * * - Мы можем отправить его в Хитлум, к Фингону, - предложила Лучиэнь. Финрод лежал с закрытыми глазами. Вообще-то вариантов было немного, и ни один из них ему не нравился. Хитлум был немножко лучше Нарготронда, но Финрод понимал, что по выздоровлении ему предстоит говорить с Верховным Королем Нолдор... И понимал, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет. Потому что само существование Финрода было теперь абсурдным. Старший принц в Доме Арфина, Лорд Дома, одна из опор иерархической структуры Нолдор... теперь был вне этой структуры. Его кровь, его положение, его имя обязывали остальных воспринимать его как Лорда, соответственно относиться и ждать соответствующего поведения - но он больше не был Лордом ни для кого, кроме Ородрета и Берена. Галадриэль не была его вассалом, младшие мертвы, из Дома Беора больше никого не осталось, а его народ от него отказался. И Финрод не хотел навязывать Фингону этой задачи, которую тот, как Верховный Король, конечно же, примется решать и искать Финроду место в существующей иерархии. Финрод буквально слышал голос Фингона: "Финрод, нас и так осталось слишком мало... Слишком мало, понимаешь ты это или нет? Ты мне нужен... ты нам всем нужен... вот только я не знаю, как. Но я придумаю..." И Финрод знал, что Фингон ничего не придумает, потому что условия задачи он знал не хуже Фингона. Решение было только одно - никогда больше не возвращаться к Нолдор Белерианда. Нет ничего более ненужного, чем король без королевства. * * * - Как звали предводителя Нандор, погибшего в Первой Битве? - Ольвэ? Ленве? Денетор? Ингвэ? Наследник Тингола выпаливал имена одно за другим с невероятной скоростью и смотрел на учителя искательно-преданными глазами. Финрод тяжело вздохнул. - Сколько раз уже и я, и отец тебе говорили: прекрати гадать! Если не знаешь, так и скажи. - Я знаю! Только я вспоминаю! - Диор, ты не вспоминаешь, а пытаешься угадать. Ты должен не гадать, а твердо знать и отвечать за каждый свой ответ. Все эти имена - величайшие вехи истории Белерианда, твоей истории! Их не так уж много, и тебе их необходимо знать! - Почему? - Потому что отец твоей матери - Король Дориата, а ты - его единственный наследник. Диор пожал плечами. О почтении к королевской власти одиннадцатилетний внук Тингола и Мелиан знал только теоретически. И его совершенно не интересовало, что в один прекрасный день он может оказаться на троне (а может и не оказаться, в конце концов, здесь не поспоришь, подумал Финрод), а интересовал его исключительно новый ловчий сокол Берена, которого мальчишке не терпелось испытать в деле. Отец распахнул дверь: - Что, опять гадает? Финрод кивнул. - Слушай, давай так: как только он начнет гадать, давай ему подзатыльник. - Я не могу! - сказал Финрод. Он видел, что Берен шлепает наследника, но сам был совершенно не в состоянии поднять руку на ребенка. Он бредил собственными детьми, которых у него не было, и мысль о том, что это хрупкое и нежное создание можно ударить, была для него совершенно дика. - Я не имею права! - Как это не имеешь? Он мой сын, а я - твой вассал. - Да, но Диор-то мне не вассал! При этих словах в глазах Диора блеснули веселые огоньки. Берен вздохнул: - Слушай, Финрод, давай я дам тебе право давать ему подзатыльники, как только он начнет гадать. Понимаешь, тут важно, чтобы между гаданием и подзатыльником прошло как можно меньше времени. Как, например, при дрессировке сокола... Финрод моргнул. Сравнивать обучение ребенка и дрессировку животных ему и в голову не приходило! - Знаешь, - продолжал Берен, - когда я учил его считать, он так же вот гадал. "Сколько будет семью восемь? - Пятьдесят? Два? Три? Четыре? Шесть? Семь? Восемь?" - Семью восемь - пятьдесят шесть! - сказал Диор со смехом. - Это ты сейчас помнишь, после того, как я об твой затылок всю руку отбил! - отрезал отец. Финрод был в ужасе. * * * - Что это там так шумит? - спросил Финрод. Неподалеку раздавались какие-то крики, он не мог понять, чьи. Болела голова. - Орки, - кратко ответила Лучиэнь. - Орки? - Финрод так изумился, что попытался приподняться на локте. - Откуда? - Стойбище тут, неподалеку. Пришли, уже после падения Острова, встали. Наверно, дня три стоят. - Они же нападут! Лучиэнь покачала головой, усмехнулась: - Не нападут. Я говорила с ними. Там почти одни женщины и дети, только двое мужчин - все остальные погибли в Браголлах. Некоторые из них с Острова, остальные подтянулись из окрестных лесов, прослышав, что Саурона больше нет. Как я понимаю, они хотели бы уйти на юг, где нет власти Ангбанда. Но через эльфийские земли им не пройти. Вот и перебиваются пока тут. Финрод моргнул изумленно: - Орки хотят... уйти из-под власти Ангбанда?.. - Финрод, а как ты думаешь? Они тоже устали от войны. Это женщины, у которых война отняла все. У них нет мужчин. Нет еды. Нет жилищ. Нет ничего, кроме голодных детей. Они хотят спрятаться куда-то, где нет войны и где можно прокормить детей. Они знают, что на юге - мирные, плодородные земли. Что там нет ни Ангбанда, ни Нолдор. Но как им туда попасть? Финрод ничего не понимал. От резкого крика голова болела все больше, и он только и мог, что кивнуть, лежа с закрытыми глазами. - Я пойду к ним, скажу, что у нас раненый, и чтобы они замолчали, - решительно сказала Лучиэнь и вышла. Через некоторое время и вправду стало тихо. Головная боль отпустила, и Финрод задремал. Проснулся он от того, что от полога прозвучал хриплый голос: - Да, это тот самый. Он открыл глаза. У входа в шатер стояли Лучиэнь и Ихха - орчанка-целительница из Гаурхот. Она отпаивала его своими травами, когда он после Поединка несколько дней не мог прийти в себя. "Так сказал повелитель," - объяснила она тогда. На довольно чистом Синдарине. Он удивился, что она говорит на языке эльфов... - Стало быть, живой, - Ихха подошла и наклонилась над раненым. - Ишь ты, а я думала, вы не живучие совсем. Выглядишь плохо. Вот что, - она обернулась к Лучиэнь, - ты, конечно, великая целительница, но, похоже, тебе тут помощь нужна. Давай я его своими травками поотпаиваю? Хуже-то не будет. Лучиэнь мгновение, прищурившись, смотрела на орчанку, потом быстро и отрывисто кивнула. * * * - Весь в меня, - благодушно заявил Берен. Берен вообще был исключительно благодушен. Больше не надо было никуда бежать, прятаться и выполнять чьи-либо невыполнимые поручения. После Гаурхота, Ангбанда и Мандоса мирная обстановка Тол-Галена действовала на последнего из князей беорингов, как теплый угол на бродячего кота. У него был дом, любимая женщина и сын. Казалось, вывести Берена из состояния постоянного довольства не может никто и ничто. - Что, ты в детстве такой же был? - с ужасом спросил Финрод. - Хуже, - махнул рукой Берен. - Меня, бывало, чтобы загнать на урок, бабка Андрет с дерева палкой сшибала. - КТО? - ахнул Финрод. - Андрет. Ну, она моему деду сестрой приходилась, так что я ее бабкой звал. Она у нас Мудрая была и потому всех детей обучала. Ты же вроде знаком с ней был? Ох, как она меня крапивой драла... Финрод закрыл глаза. Перед ним встал величественный образ Андрет - женщины, из-за которой его младший брат отказался от мира. Он видел ее и юной девушкой, и женщиной средних лет, и старухой. Властная, гордая, с огненными глазами, она всегда напоминала Финроду черного лебедя. Представить ее себе с пуком крапивы в руках у Финрода не получалось. - Помню, было однажды, - продолжал Берен с ностальгическими нотками в голосе, - она меня тогда гоняла по синдаринским глаголам. Ох и достал меня ваш язык! - Он не наш, - глухо ответил Финрод. - Ну, в общем, эльфийский, - чуть смешался Берен, но тут же вернулся к прежнему ностальгическому тону. - Я все удивлялся: почему эльфы не могут говорить по-человечески? А когда я спрашивал Андрет, она сначала говорила непонятно, а потом бралась за крапиву. В общем, надоели мне синдаринские глаголы, а Андрет гоняла меня по ним немилосердно. И я ей лягушку в молоко запустил. Думал, она начнет выяснять, кто из ее учеников это сделал - учеников-то у нее много было. Да без толку - она сразу догадалась, кто, не зря Мудрая была. И спокойно так мне говорит: "Это ты, внучок, мне лягушку в молоко посадил? Ну, иди сюда," - и тянет из бурьяна пук крапивы. Финрод озадаченно смотрел на Берена. Он начал понимать, что, кажется, так ровным счетом ничего и не знает о Людях... * * * - Вот что, - сказала Ихха. - Если так - давайте он побудет у нас. Сами знаете, мы его не обидим. А целительница и я неплохая, не в обиду тебе, дочь короля эльфов, будь сказано. Травами своими я его долечу. Кому о нем позаботиться, тоже есть. И накормим, и выходим. Берен озадаченно посмотрел на Финрода. Поначалу мысль о том, что его друга, сеньора и короля пользует орчанка, казалась ему дикой. Но Финроду от ее отваров и настоев явно становилось лучше, а силы Лучиэнь были небезграничны. Так что Берену пришлось признать вмешательство Иххи полезным. Но теперь - отдать Финрода оркам? Если бы предложение исходило от орка-мужчины, Берен схватился бы за меч. Но с женщинами он не воевал. - Зачем он вам? - спросила Лучиэнь. - А тебе зачем? - возразила Ихха. - Мне? Он мой родич и... повелитель моего жениха. - Вот так вот вы, эльфы, на все и смотрите, - с горьким упреком сказала орчанка. - Ежели родич и повелитель жениха, так вы помогаете. А ежели просто абы кому помочь надо, вы и мимо пройти можете. Берен онемел от такой "мудрости". Финроду она показалась забавной, и он чуть улыбнулся. А Лучиэнь сказала: - Это не так, Ихха. Но я поняла тебя. Прости, я нехорошо подумала про твой народ. Финрод, - она обернулась к раненому, - что ты на это скажешь? Финрод улыбнулся. - А почему бы и нет, Лучиэнь? Я никому не нужен, и они никому не нужны - думаю, мы поймем друг друга. - Что ты говоришь? - возмутился Берен. - Ты же знаешь, что ты всегда нужен нам. - У вас свои дела, - сказал Финрод. - Вас ждет поручение Тингола. И как бы там ни было, мне видится, что вы его выполните... * * * Лучиэнь разглядывала себя в зеркале. - Ты прекрасна, - тихо сказал Финрод, подходя сзади. Жена Берена обернулась к нему: - Финрод, у меня морщинки... Финрод молча сел рядом с Лучиэнь и обнял ее за плечи. Здесь он ничем не мог ей помочь. Она сильна, она справилась с Сауроном и Морготом, так что она сумеет справиться с осознанием того, как властвует время над людской красотой - но сейчас она всего лишь обычная женщина, обнаружившая, что начинает стареть. Пройдет несколько десятков лет, и Берена и Лучиэнь не станет. От этой мысли Финроду стало плохо. Но он постарался скрыть ее от Лучиэнь, и ему это удалось. В конце концов, теперь она была человеком, а люди не способны первыми идти на осанве. * * * - Смотри, что я тебе принесла! Райхча протягивала Финроду пушистые ветки вербы. Они были как-то хитро перевиты гирляндами ярких деревянных бус - орки любили яркие, бросающиеся в глаза цвета. Но его интересовало не это. Он потянулся к веткам: - Распустились? - Да! - выпалила молоденькая орчанка. - Теплеет... Весна уже скоро! - Я чувствую, - сказал Финрод, прижимая ветки вербы к лицу. - Нравятся? - спросила Райхча с надеждой. - Да! - сказал Финрод и коснулся губами пушистой почки. - Очень... Девушка вспыхнула и выбежала из палатки. * * * - Я боюсь, что Диор невзлюбит меня, - говорил Финрод Лучиэнь. - Все-таки из-за занятий со мной он получает наказания. - Не беспокойся, - взгляд дочери Тингола из-под пушистых волос был сочувственным и мудрым. - Как я поняла, для человеческих детей это нормально. Он ведь весь в отца - такой же лентяй. - Берен не показался мне лентяем, - мягко возразил Финрод. - Ты мало его знаешь, - ответила Лучиэнь. * * * Всю зиму Райхча ухаживала за Финродом. Сначала, когда Ихха привела ее в низенькую палатку из бычьей кожи и приказала ходить за эльфом, Райхча страшно возмутилась. Но Ихха только посмотрела на девушку - и та смирилась. Финрод быстро понял, что в этом стойбище против слова Иххи мало кто решился бы пойти. Поначалу Райхча притрагивалась к Финроду, явно преодолевая отвращение. Ему же было, в общем, все равно. Руки у орчанок-целительниц были чистые и теплые, а что смуглые и с мозолями, значения не имело. Но потом девушка привыкла. Однажды, когда Финроду стало получше (стояли трескучие морозы, но от жаровенки в палатке было тепло), она спросила: - Можно, я расчешу твои волосы? - Можно, - улыбнулся Финрод. Ему действительно давно уже хотелось причесаться. Лучиэнь его причесывала, но в орочьем стойбище о такой потребности раненого не думали - чистый, сытый, поправляется, и ладно. Райхча убежала, а через некоторое время притащила большой костяной гребень, украшенный грубой резьбой, изображавшей охоту: - Вот! - с гордостью сказала она. - От бабушки остался. Она у меня была старшей в племени! Как Ихха сейчас. Только нас тут всего двадцать, а тогда племя все было цело... - У вас было большое племя? - спросил Финрод. - Да! Очень большое, - сказала Райхча. - Но все погибли... мой дед погиб, мой отец погиб, моя мама тоже погибла. Она говорила об этом, как о чем-то ежедневном. Похоже было, что горе, ставшее привычным, ее не гнетет. Она присела рядом с его изголовьем и принялась осторожно расчесывать спутавшиеся пряди. - Если будет больно, ты скажи, - предупредила она. Он кивнул и закрыл глаза. Больно не было - было приятно. - Смешные такие, - хихикнула Райхча. - Что? - спросил он, не открывая глаз. - Твои волосы. Они такие мягкие, я думала, таких не бывает. - У самой Райхчи волосы были жесткие, прямые и темные, заплетенные в косы, перевитые кожаными ремешками. Носила она, как и все орчанки, одежду из кожи и крапивного полотна. Льняное праздничное платье было только у Иххи, и она берегла его, как зеницу ока. - Тебе от них не щекотно? - Нет, - ответил он. - Если бы у меня были такие волосы, я думаю, они бы меня защекотали до смерти, - весело предположила девушка. - И цвет смешной... Старшие говорят, что никогда еще не видели желтоволосых эльфов. Черных видели, белых тоже. Даже рыжих видели. А желтых - нет. - Таких, как я, в этой земле мало, - ответил Финрод. - В этой земле мало? А в какой много? - В той, где я родился. - А расскажешь? Финрод открыл глаза и посмотрел на Райхчу. Они убивали орков, видя в них только слуг Моргота. Убивали, мечтая изничтожить под корень весь этот народ. Больше никакого интереса орки у эльфов не вызывали. Правда, в Нарготронде выросли трое орочьих детей. Выросли эльфами. И Финрод всегда думал, что все очень просто: орки - это эльфы, которых лишили права и возможности думать. Эльфийские фэар, навечно плененные в невежестве, ненависти и безразличии. А вот теперь молодая орчанка просила его рассказать о Валиноре. И ненависти и безразличия он в ней тоже не замечал. Да и в Иххе тоже. Он устроился поудобнее в постели и начал рассказывать. * * * - Диор, занимаемся. - Финрод вытащил из чехла арфу. - Угу, - Диор оторвался от вырезания кораблика. - Только я еще песню не выучил. У Финрода опустились руки. - Как не выучил? Ты же вчера сказал мне, что готов к сегодняшнему занятию. Диор молчал. - Ну что ж, идем к матери. Берена дома не было. Лучиэнь на кухне фаршировала рыбу. Финрод устало опустился на стул: - Лучиэнь, извини, я не смогу сегодня провести с Диором урок пения. Он не выучил песню. Лучиэнь обернулась: - Как не выучил? - Не знаю, - сказал Финрод, чувствуя себя даже немного виноватым. Вчера он спросил у Диора, выучил ли тот урок, но не стал проверять - не следить же за каждым шагом ученика. Да и настроения не было - он был увлечен вырезанием нового лука. И вот теперь Диор опять не готов к занятиям... - Так, - в голосе Лучиэнь прорезались грозные нотки. - Ты почему не выучил песню? Диор молчал. - Ты же знаешь, - вмешался Финрод, - что отец тебя за это накажет. Неужели тебе нравится получать подзатыльники и порку? - Нет! - негодующе возразил Диор с таким выражением, будто Финрод сморозил величайшую глупость на свете. - Тогда почему ты сам себе создаешь проблемы? Диор молчал. - Почему ты молчишь? - голос Лучиэнь был шепотом ветра перед бурей. - Почему ты молчишь? Голос - тот самый голос, который некогда объявлял об изгнании Саурона и взятии власти над Гаурхот - взлетел вверх, и мать схватила Диора за ухо: - Я спрашиваю, почему ты молчишь??? - Уйййййййй! - взвыл Диор. Финроду опять стало не по себе - на этот раз при виде того, как страшно исказилось от гнева лицо Лучиэнь. Ухо мальчишки моментально покраснело и опухло. - Так! - Лучиэнь наградила отпрыска тремя пощечинами подряд. Парень заревел. - Немедленно идешь и учишь песню! Если через двадцать минут не будешь готов, получишь еще столько же! Диор, всхлипывая, удрал в свою комнату. - Садись, - сказала Лучиэнь Финроду, мгновенно успокаиваясь. - Хочешь фаршированной рыбы? * * * Ихха подошла, когда Финрод отдыхал после очередной прогулки. Ходить было еще тяжело, но он медленно и планомерно восстанавливал физическую форму. Каждый день он заставлял себя пройти несколько кругов по двору. Как только становилось легче, он увеличивал количество кругов на один. Каждый раз после такой прогулки он падал под деревом и около часа отсиживался, не имея сил вернуться в палатку. Но он знал, что при такой нагрузке очень скоро вернет себе силы. Вот и сейчас он отдыхал. Лето было в разгаре, отцветали вишни, в лесу стоял запах черемухи. Он глубоко дышал, заставляя себя вдохнуть полной грудью, чтобы расправить отвыкшие от нагрузки легкие. - Доброго тебе дня. Как ты себя чувствуешь? - спросила Ихха, подходя. - Очень хорошо. Не знаю, чем смогу вас отблагодарить, - улыбнулся Финрод. - Скоро уже совсем встану на ноги. - И куда потом пойдешь? - спросила Ихха. Она постаралась произнести это безразлично, но Финрод догадался, что у нее что-то на уме. - Не знаю, - честно сказал он. - Мне некуда идти. - Я знаю, - кивнула Ихха. - Король без королевства? Он поразился ее проницательности. - Да. Но это не страшно. Уйду жить в леса - где-нибудь неподалеку от границы. Если опять случится война, пойду сражаться. Ихха кивнула. Он уже не удивился, что она спокойно приняла его слова - а ведь сражаться он пойдет с ее соплеменниками. Мудрость женщины из народа воинов - принимать мир таким, какой он есть. Как порой ему самому не хватало этой мудрости... - Вот что, - сказала Ихха. - Если тебе особо некуда идти, оставался бы ты с нами. - С вами? Ихха спокойно выдержала взгляд Финрода. - Ты сам видишь, как нас мало. Некогда, - Ихха присела на траву на достаточном расстоянии от Финрода, чтобы эльф не воспринял это как фамильярность, - нас было очень много. Здесь - остатки четырех племен, два из которых были самыми крупными на Севере. Много тысяч воинов, женщин, детей. Они все погибли в Браголлах. Осталось двадцать. Но мы хотим жить. Мы хотим, чтобы жили наши дети. Хотим, чтобы наши женщины знали радость супружества. Чтобы наша кровь продолжилась, а не испарилась в огне. Мы больше не можем быть пылью на дороге войны. - Я понимаю, - глухо сказал Финрод. - У тебя есть жена, дети? Финрод покачал головой. - Райхча любит тебя, - сказала Ихха. Эльф изумленно посмотрел на нее: - Что? - Она тебя полюбила, - повторила орчанка. - Райхча - моя троюродная внучатая племянница, но ближе у нее родственников не осталось. Я ей и мать, и бабушка, и наставница. Если ты помнишь, сначала она отказывалась ходить за тобой. Ей противно было возиться с эльфом. Но я ее заставила. Целительница должна уметь преодолевать отвращение - она и преодолела. Не знаю, о чем я думала, старая дура. Заставить девушку переворачивать, кормить, купать, переодевать мужчину - и это в то время, когда мужчин в племени вообще нет! К тому же ты добрый, хоть по нашим меркам и не красавец. Конечно, влюбишься тут, будь ты хоть трижды чужак. Финрод опустил голову. Райхча была хорошей девушкой, веселой, работящей и еще очень юной. Почти ребенком. Ему горько было осознавать, что он невольно причинил ей страдания. - Неужели ты ничего не заметил? - спросила Ихха. - Ничего. Правда, в последнее время она стала какой-то замкнутой и резковатой, но я подумал, что, может, у нее неприятности, о которых она не хочет рассказывать... - Странный вы все-таки народ, - вздохнула Ихха. - Любой наш мужчина все бы быстро понял. И, конечно, все эти деревянные бусы и цветные ленточки в косах ты тоже не заметил? И то, что она стала носить мое единственное праздничное платье? - Нет, почему же... я заметил, что она пытается принарядиться. Но я не думал, что... - Да, ради тебя. Где она достала эти ленточки - ума не приложу. Может, выпросила у кого-то. Оставайся с нами, Финрод. Женись на Райхче. Поверь, она будет тебе хорошей женой. Не знаю, сможешь ли ты стать ей хорошим мужем. Но Райхче все равно. - Извини, Ихха, - тихо сказал Финрод. - Я не могу. Мое сердце занято. - А жаль, - только и сказала целительница. * * * - Ааааааа! В комнату вошла Лучиэнь, таща за ухо Диора. Знаменитый сигнальный красный свет надранного уха был виден издалека. - Аааай, больно! Отпусти! - Ты зачем полил морковную грядку соляным раствором? - Я хотел поставить экс-пе-ри-мент! Финрод закусил губу. На днях он рассказывал мальчику про культуру Нолдор. В частности, про лаборатории и эксперименты. - Какой еще эксперимент? - Что будет, если полить морковку солью? - Об этом ты мог спросить меня! Я тебе скажу, что будет! Мы на зиму без моркови останемся, вот что будет! Диор моргнул, но тут же нашел решение: - А дядя Финрод сделает несколько самоцветов, и мы их в ближайшей деревне обменяем на морковку! Финрод и Лучиэнь посмотрели друг на друга и все поняли без слов. Даже без осанве. Рассказы Финрода про товарный обмен между Нарготрондом и Дориатом давали весьма странные плоды... - Видишь ли, Диор, - сказал Финрод, - вырастить самоцветы я мог бы только за несколько месяцев, а то и пару лет, а заготавливать морковь нужно уже сейчас. Не говоря уж о том, что у меня здесь просто нет лаборатории... - И не говоря о том, что жителям ближайшей деревни, которая, кстати, отсюда не ближе чем в тридцати милях, самоцветы нужны, как зайцу арфа! - добавила Лучиэнь, все еще не отпуская ухо отпрыска. Диор вздохнул. - Придется зимой жить без морковки, - подытожила Лучиэнь. - Ладно, кое в каких блюдах я смогу заменить морковь на съедобные коренья, но нам еще придется их искать. А вот морковных пирогов точно не будет до следующей осени. Диор, услышав про отсутствие морковных пирогов, опять разревелся. * * * После разговора с Иххой Финрод удвоил напряжение тренировок. Теперь ему приходилось отлеживаться не по часу, а по два-три, но зато буквально через неделю мышцы все-таки вспомнили, как двигаться в согласии, и еще через неделю Финрод практически полностью восстановил силы. Райхчу он видел редко. Похоже, что девушка не специально пряталась от него, а как-то подсознательно его избегала. Те два или три раза, которые они еще виделись, проходя друг мимо друга, они быстро здоровались, но не более того. Хотя Финрод, который теперь понимал, в чем дело, один раз заметил - скорее почувствовал, чем увидел - жадный взгляд, которым Райхча оглядела его, словно мысленно раздевая. "Единственное существо, которому я действительно нужен, - думал Финрод, - действительно я сам, не мое имя, не мое положение, не мое оружие. И я не могу дать ей того, что ей от меня нужно. Бедная девочка." Он ощущал свою вину, хотя и понимал, что не виноват, что так получилось. Его никто не винил. Ихха по-прежнему обращалась с ним спокойно и ровно, как будто ничего и не было. Но он видел, что она снова стала смотреть на него так, как смотрела когда-то в Гаурхоте - искра тепла исчезла из ее взгляда, он снова был чужаком, которого вылечили только потому, что такова работа у целительницы. Он попытался хоть как-то отблагодарить орочье стойбище. Дал несколько уроков кузнецу - одному из двух мужчин поселения. Вырезал несколько охотничьих луков. Сделал несколько металлических колец для Иххи - он хотел подарить одно Райхче, но передумал. На исходе лета он взвалил на спину дорожный мешок, попрощался с Иххой и кузнецом и ушел от орков. * * * Лучиэнь пекла пирог. Запах абрикосов и яблочного крема разносился по всему дому. Финрод объяснял Диору новую тему - прошедшее время в гномьем языке. Разумеется, Диор опять не сделал домашнее задание, и Финрод вместо того, чтобы читать с ним в оригинале "Бой при Шарбхунде", в очередной раз разбирал надоевшую обоим гномскую грамматику. Диора грамматика не интересовала совсем. Он постоянно втягивал носом воздух и поглядывал в сторону двери. Финроду было, честно говоря, скучно. Он вспоминал собственные занятия, занятия своих братьев и сестры. Они не могли похвастаться особой усидчивостью и послушанием, особенно он сам и Артанис, но знания они впитывали, как губка. Да, бывали и скучные темы, но, начиная что-то изучать, эльфийские дети всегда знали, для чего эти темы нужны, и потому просто старались побыстрее выучить их и перейти к чему-нибудь поинтереснее. Финрод применил тот же подход, объяснив Диору, что гномская грамматика нужна для того, чтобы читать на гномском языке - а это было очень интересно, потому что гномский язык не поддавался адекватному переводу - но в данном случае этот подход не сработал. Может, Диору и интересно было бы читать "Бой при Шарбхунде", но третье подспряжение пятого спряжения гномских глаголов в прошедшем несовершенном времени у него в одно ухо влетало, в другое вылетало... - Вот смотри, - сказал Финрод, закончив объяснять. - Нам с тобой нужно выучить еще это время, еще одно будущее и еще один подвид дополнений. После этого ты сможешь читать на гномском языке. Как ты думаешь, какое задание тебе следует сделать, чтобы поскорее освоить прошедшее несовершенное время в гномском? - Составить предложения... Повествовательные, вопросительные и отрицательные... - По сколько предложений? - Наверно, по десять... - Вперед, - улыбнулся Финрод. - Вот и делай это. - Домашнее задание? - Нет, сейчас. Самостоятельная работа на уроке. Песочные часы показывали, что близится конец занятия. Диор что-то писал в соседней комнате - Финрод не хотел стоять у мальчика над душой, пусть сам выполняет задание, заданное самому себе. Нужно учить Диора учиться, ведь учитель у него будет не всегда. Финрод заглянул на кухню, где Лучиэнь присматривала за пирогом, и помог ей нарезать овощи для салата. Они поговорили о погоде, о том, как утеплить дом к зиме, и какие нужны будут на будущий год огородные постройки. Потом он заглянул к Диору... мальчишка метнулся к столу от стенки - он явно занимался не составлением гномских предложений. - Как дела? - спросил Финрод. - Движутся, - ответил Диор. - Много еще осталось? - Порядочно. - Сколько предложений ты уже написал? - Уже четыре. - За час с лишним? - У меня как раз пошли потоком мысли! - Вот что, возвращайся сюда и продолжай писать при мне. А то что-то мысли у тебя в одиночестве медленно идут. Диор со вздохом захватил тетрадку и вернулся в гостиную, отведенную под классную. Вернувшись, Берен в подробностях расспросил про занятие. Лучиэнь как раз доставала из печки пирог. Финрод со вздохом рассказал про не выученные в очередной раз правила, про "поток мыслей" и четыре предложения за час с лишним. - Вот что, - сказал отец. - По такому случаю пирога он не получит. Правильно, Финрод? - То есть ты его оставляешь без сладкого? - сочувственно переформулировал эльф. - Да! - отрезал Берен. - Обойдется медом и печеньем! * * * - Куда ты теперь? - Не знаю. Вернусь в леса. То, что Финрод жив, Ородрет узнал почти сразу - Лучиэнь сообщила через осанве и попросила никому об этом не рассказывать. Ородрет все понял. По крайней мере, мысль о том, что брат мертв, его не мучила. Но где Финрод и что с ним, Ородрет не знал в течение нескольких лет. Зов-осанве брата застал его врасплох, но он быстро собрался, вскочил на коня и отправился в лес на северных границах Нарогарда. На поляне горел костер. У огня сидел эльф, которого можно было бы принять за бродягу-авари. Поношенная кожаная одежда, старый плащ, кинжал на поясе и громадный лук, тщательно завернутый в промасленную ткань. Пыльное обветренное лицо. Только волосы, которые, хоть и пыльные, все-таки искрились золотом в лучах солнца, говорили, что авари этот эльф быть не может. Братья обнялись и какое-то время так и сидели, не говоря ни слова. Финрод положил голову Ородрету на грудь. Потом он поднялся и повесил над костром котелок с водой. Вскоре над поляной разлился чудесный запах травяного взвара. - Где ты жил все эти годы? - В лесах. Жил, как давно хотел... - Финрод вздохнул. - Вот только устал прятаться от каждого проходящего. Не хочу, чтобы меня узнали. Ородрет кивнул. Второй князь арфингов тоже хорошо понимал условия той самой нерешаемой задачи о короле без королевства. - Соскучился? - Очень. Как у тебя дела? - У меня? - Ородрет пожал плечами. - Справляюсь, как ни странно. Финдуилас совсем взрослая стала. Халмир уже в дозоры ходит. - А вообще... в Нарготронде? - Знаешь, иногда мне кажется, что этому городу и без королей было бы хорошо. Не знаю, как ты этого добился. Все занимаются своими делами, и слава Эру. Поэтому-то у меня и получается править - этим городом на самом деле править не нужно. Недавно помощником военачальника у нас стал Гвиндор, тот самый, с которым Финдуилас вместе росла. Не знаю... может, они и поженятся. Я был бы рад. - Я тоже, - улыбнулся Финрод. - Гвиндор очень скучает по брату. - Гельмир, - вздохнул старший. - Да, Гвиндор знает, что Гельмир жив и в плену. Ему куда хуже, чем было мне - я хоть знал, что ты на свободе. Несколько раз он порывался в одиночку уйти освобождать брата... Но я не отпустил. Нечего ходить в безнадежные экспедиции. - Да уж, - усмехнулся Финрод. - Вот что. Даже в лесах до меня доходят слухи о готовящейся войне. А у кого же мне спросить, как не у тебя. Война будет? - Да, - подтвердил Ородрет. - Маэдрос собирает союз против Моргота и собирается дать Северу генеральное сражение. - Ты присоединился? - Нет, - твердо сказал Ородрет. Брат посмотрел ему в глаза и ничего не стал спрашивать. Ородрет открыл было рот, вероятно, чтобы сказать "но если ты прикажешь"... - но Финрод еле заметно покачал головой. - Вот еще что... Ты не знаешь что-нибудь о Берене и Лучиэнь? - Знаю, - ответил младший брат. - Говорят, они поселились на Тол Гален. Знаешь, где это? - Да. Остров на самой южной из рек Оссирианда. - Вот, они там. Удалились от всего мира. К ним иногда приезжают посланцы Тингола - только так я еще и знаю, где они и что с ними. Говорят, у них ребенок родился. - Наследник Тингола? - улыбнулся Финрод. - Да, именно так они его и назвали - Диор Элухиль, - подтвердил Ородрет. - Сделать родовой титул именем... Странный выбор. Ну да ладно. Хотел бы я их навестить. - Поезжай. Южные земли Белерианда сейчас свободны от орков. Ты сможешь проехать спокойно. * * * Финрод изрядно устал. Диор, как обычно, не сделал домашнего задания и, как обычно, на занятии думал о чем угодно, только не о том, чего от него требовал учитель. Вдолбив в наследника Тингола очередную порцию знаний при помощи смеси бесконечных повторений, увещеваний и подзатыльников, которые нолдорский принц наконец-то освоил, Финрод отпустил Диора отдохнуть перед следующим занятием и пошел к Лучиэнь. Лучиэнь готовила к приходу Берена пирожки с малиной. Малину Финрод и Диор собирали накануне в роскошном малиннике, занимавшем изрядный кусок леса в северо-восточной оконечности острова. - Ну, как занятия? - приветствовала она Финрода вопросом, ставшим традиционным. - Как всегда, - ответил бывший король. - Безнадежно путается в лечебных травах. Athelas от валерьянки никак не научится отличать… - Это уж как водится, - спокойно ответила Лучиэнь, разминая тесто для очередного пирожка. Кухню наполнял дразнящий запах ягод. Финрод очень любил малину, а Лучиэнь отобрала для начинки самые крупные, самые целые ягоды, и теперь они стояли на столе, пересыпанные сахаром, и ждали своей очереди отправиться в пирожок. Лучиэнь сажала в печь очередной противень. Финрод задумчиво взял одну ягоду и съел. Вкус малины был, как всегда, бесподобным, а пирожки еще только пеклись. Финрод протянул руку за следующей ягодой… И получил несильный, но хлесткий удар по руке, а через секунду прозвучал недоуменный голос Лучиэнь: - Финрод, ты взрослый эльф или человеческий подросток??? - Ой, извини… - смутился нолдорский принц. Лучиэнь с усмешкой-упреком посмотрела на Финрода и ехидно спросила: - И кто же из вас у кого учится - Диор у тебя или ты у него? Финрод уже тоже опомнился и ответил со смехом: - А что? Я многому у Людей научился! - Вот что, Эденниль, - сказала Лучиэнь тем же тоном, которым обычно воспитывала Диора, - оставшаяся малина вон там, хочешь - ешь. А начинку оставь в покое! * * * В пору, когда леса Оссирианда наливаются осенним золотом, и воздух над рекою прозрачен и чист, как никогда больше, на глади реки ранним утром появилась небольшая лодка. Диор, удивший ратанов в своем любимом заливчике с поросшими ивняком берегами, заинтересованно следил за неожиданным вторжением. Он прожил на свете восемь лет, и за это время, если не считать нескольких визитеров из Дориата, на Тол Гален никого не было. Все его общение составляли отец, мать да ручные звери, в изобилии имевшиеся в доме и вокруг - охотничьи соколы отца, приблудные дикие собаки, олень, которому его мать вылечила сломанную ногу, и другие. Неудивительно, что лодка на реке была для него большим событием. "Может, опять от деда?" - подумал Диор. Но в лодке был только один гребец, и он был непохож на дориатских синдар. Его волосы светились золотом под осенним солнцем. Незнакомец подвел лодку прямо к любимому заливчику Диора. - Эй! Ты мне всю рыбу распугаешь! - недовольно заявил мальчишка, выскакивая из ивняка. Гребец удивленно поднял голову: - Ой, прости. Я тогда пристану на противоположном конце острова, там тоже есть удобная бухта. - Вообще-то там сейчас переметы... - заметил Диор. - Ну ладно, приставай здесь. С удочкой я могу и завтра прийти, а переметы переставлять долго. - Да уж, - заметил Берен, появляясь из кустов, - с удочкой ты сюда прийти всегда успеешь, а сейчас иди матери помогай... Финрод!?
- Ты к нам надолго? - Не знаю. Просто хотел повидать вас, - Финрод взял с тарелки очередной кусок соленой рыбы. Кулинария Лучиэнь оказалась выше всяких похвал, и Берен, похоже, гордился этим так же, как мальчишка гордился бы коллекцией охотничьих трофеев. - Узнал, что у вас родился сын, и хотел на него взглянуть. - И как тебе Диор? - Похож на вас обоих, - мягко улыбнулся Финрод. Лучиэнь по-прежнему была такой же стройной, как раньше. Только кожа ее слека потемнела от частого пребывания на солнце. Берен выглядел сильным и здоровым, но Финрод ясно видел на его лице приметы среднего возраста. - А сам-то ты нынче чем занимаешься? - Ничем. Я бродяга неприкаянный, - Финрод попытался улыбнуться, но получилась болезненная гримаса. Вот чем обернулось для него благодеяние Лучиэнь. - Король без королевства. Берен и Лучиэнь переглянулись, и Берен сказал: - Оставайся у нас хотя бы до весны. А там посмотрим. - До весны? А у вас хватит припасов еще и на меня? - Время еще есть, - сказала Лучиэнь. - Успеем запасти. Из окна пахло осенним дождем. Свеча на столике у кровати почти погасла. И так хорошо было вытянуться на постели, в первый раз за десять лет лечь спать в одной рубахе, под одеялом, на чистых простынях! Его тело уже почти забыло, каково это. * * * На реке появились лодки. Финрод, как обычно, когда прибывали посланники Тингола, быстро снял со стены свой лук и собрался уходить в лес. - Постой, - сказала Лучиэнь, вглядываясь, - кажется, на этот раз там один визитер к тебе. Сердце стукнуло глухо: - Сестра? - Больше в Дориате золотоволосых нет. - Не говори никому, не надо… - Мелиан знает. Я знаю. Больше, кажется, никто. Они стояли, не в силах выпустить друг друга из объятий, в маленькой комнате в доме Берена и Лучиэнь. Хозяева вели вежливую беседу с посланцами из Менегрота, а Финрод и Галадриэль смотрели друг другу в глаза и никак не могли насмотреться. - Я тебе удивляюсь, брат. Ты, всегда бывший среди многих - и десять лет в лесах, а потом три года на этом одиноком хуторе? - Помнишь, как я удивлялся, когда ты поселилась в Дориате? Ты так стремилась в новые земли, мечтала о новых горизонтах, о власти - и вдруг выбрала себе самое тихое, самое уединенное из поселений Белерианда! - Ты знаешь, почему. Келеборн научил меня по-другому смотреть на жизнь… Но у меня есть Келеборн. И все-таки Менегрот - королевский дворец. А ты? Как ты можешь быть довольным жизнью здесь? - Знаешь, сестренка, - голос Финрода звучал совсем приглушенно, - у этого острова есть тайна. Если хочешь, я ее тебе открою. Только обещай никому-никому не говорить. Глаза Галадриэль вспыхнули, как в детстве, когда старший брат делился с ней секретами: - Никому-никому! - Здесь кончается радуга. - Что? - не поняла Галадриэль. - Помнишь, как мы с тобой видели радугу, распростершуюся над всем Белериандом, от Моря до гор? Мы гадали, где же она кончается. Так вот, я видел. Радуга кончается здесь. И, глядя в недоуменные глаза сестры, Финрод сказал: - Сколько времени я здесь еще пробуду - не знаю. И зачем мне это - тоже не знаю. Я просто устал быть вождем, королем и героем. Я хочу жить там, где кончается радуга. * * * Зима под крышей не принесла Финроду покоя. В лесах он чувствовал себя единым с природой и мог позволить себе ни о чем не думать, а просто наслаждаться жизнью. А здесь, рядом со счастливой семьей, ему было не по себе. Не потому, что он был обузой для Берена и Лучиэнь - нет, конечно, не был. Еще одна пара крепких рук в маленьком хозяйстве никогда не помешает, а Финрод, принц из дома Финве, отнюдь не был белоручкой. Просто все в этом доме - и улыбка Лучиэнь, и раскатистый голос Берена, и детский смех Диора - напоминали ему о его неприкаянности. Неприкаянности, которую он, в гордости своего одиночества, путал с ненужностью. Несколько раз за зиму он собирался уехать. Каждый раз Лучиэнь его отговаривала. С ней было легче, чем с Береном - то ли веселее, то ли спокойнее, то ли просто в силу родственной крови. А может быть, просто потому, что им с Лучиэнь не нужно было каждую секунду пытаться забыть, кто здесь сеньор, а кто вассал - формально, и кто здесь хозяин, а кто приблуда - на деле. В конце концов Берен сказал Финроду: - Слушай, в конце концов, у меня ведь растет сын. Наследник Тингола, не кто-нибудь. Я сам никогда в жизни не научу Диора всему, чему полагается учить эльфийских принцев. Да и вообще не умею я учить, так уж получилось. Лучиэнь вечно не до того. Да и... - Берен оглянулся и добавил, - прямо тебе скажу, все-таки в Дориате многого не знают из того, что ему следовало бы знать. Может, займешься обучением Диора? Финрод обрадовался. Обучение Диора дало бы ему возможность оправдать свое существование в собственных глазах. Но вот что ему никогда не приходило в голову - так это то, что человеческие дети настолько сильно отличаются от эльфийских... * * * - Итак, каковы же особенности арфового строя? Арфовый строй они изучали уже месяц. Диор молчал и смотрел Финроду в глаза, словно надеясь прочитать там ответ. * * * Никто не знал, чем закончилась эта история. Известно лишь, что выросший в глуши Диор, Наследник Тингола, взойдя на трон Дориата, изумил всех не только красотой и благородством, но и глубокими знаниями, соединявшими в себе мудрость Синдар и дерзновенность Нолдор. - Дальше мы с тобой не пойдем. Они стояли на головокружительной высоте. Внизу, полускрытые золотым туманом, угадывались густые леса. Под ногами чуть пружинили яркие, переходящие друг в друга полосы. - А куда же вы пойдете? - А вот смотри. Берен взмахнул рукой, и рядом встал еще один радужный мост, куда более могучий, чем тот, на котором они стояли сейчас. Он поднимался откуда-то из Пелори и уходил за пределы зрения… Берен и Финрод крепко обнялись. Потом Финрод обнял Лучиэнь: - Удачи вам на всех дорогах мироздания. - Мы еще встретимся, - сказали Берен и Финрод одновременно. - Обязательно. Берен и Лучиэнь ступили на соседний мост. И они еще долго-долго махали друг другу руками - хотя по меркам мироздания это был всего лишь миг. А потом Финрод сделал один шаг вниз, другой, и скоро фигуры Берена и Лучиэнь стали совсем-совсем маленькими… А золотой туман расступился, и с каждым шагом все яснее видна была земля Валинора… И к подножию радуги бежала девушка с золотыми волосами. Благодарю: Прототипов Берена, Лучиэнь и Диора (кто знает, тот знает);
|