АМАРИЭ

I

Мой милый, ты зовешь меня с собой?
Куда? Зачем? В пути далеком
я буду лишь помехою тебе.
Я – не любительница дальних странствий.
Я не хочу… Мне дома хорошо.
Как говоришь ты страстно…
Земель иных загадки и красоты?
И те, кого мы не встречали прежде?

Любимый, как глаза твои сияют
от собственных речей. Останься ты,
и этот блеск исчезнет, как свет дерев пропал…
Ну что ж, иди – вернешься и расскажешь.
Я здесь тебя дождусь. И ну и что,
что это будет долго. Ты часто путешествовал и раньше
по дальним землям -–и обратно возвращался.
Дома я тебя ждала. И подожду еще раз –
пусть это будет дольше, чем обычно.
Я подожду, не бойся.

Ты говоришь, уйдешь ты навсегда?
Что значит это слово, мой любимый?
«Все время?» – ну я тоже говорю –
ты уходил все время, возвращался,
и уходил и возвращался вновь –
так было раз и два и десять и все время.
А-а-а, кажется я поняла. Поскольку
теперь Деревьев света мы не видим,
и золото сребро уж не сменяет,
показывая время нам, отныне
все время кончилось! Теперь мы в «навсегда».

Ты навсегда уйдешь и никогда вернешься.
Но времени отсчет остановился
и «никогда» уже настало тоже.
Выходит, оба слова этих странных
одно и тоже значат, значит
ты навсегда вернешься.
Милый, ты согласен? Я буду ждать.
Не будет это долго,
ведь в «долго» нынче тоже смысла нет.

Опять о странствиях твердишь ты мне в ответ?
Ты вспомни сам, на первом же привале
сапог я свой случайно уронила
в котел с уже почти готовым супом,
затем перевернула сам котел…
Что-что? Уже неважно было это?
Ты не перебивай – наш потушив костер
и намочив изрядно к тому ж одежду нашу запасную,
после того я залила вареньем сладким, липким,
тем самым, что отстирывать так сложно,
все вещи уцелевшие, нас сделав
объектом обожанья муравьев
и ос в лесу, затем – нет, не довольно –
оступившись, я ногу подвернула очень больно,
и тут же запросилась домой скорей и к маме. Так бесславно
поход наш кончился и первый и последний.

А ты зовешь за Морготом в погоню.
Да со мною других врагов вам будет и не надо!
Что, милый? На себя я клевещу?
Ты брал меня на корабли, и в море
мы странствовали, молвишь, без несчастий?
Угу. И дно морское и щедро
и богато усыпано браслетами моими.
Не помню, сколько дюжин их скользнули
с рук моих в морские волны,
а также сотни две колец…

Ты говоришь, что по причине этой
всегда ты знал, что сделать мне в подарок –
и делал с радостью – но сути дела это не меняет.
Продолжу я - пять разных туфель,
а ветра морские взяли
две дюжины шарфов цветов различных
и платье… Что? Ты этого не видел?
А я откуда знаю почему?!
Что? Жалко? Да, конечно, уж немало
над вышивкой его я потрудилась.
Так вот, я залила его вином, по счастью белым,
хотела высушить его, переоделась и…
А ты чего подумал? Как не стыдно!
Ах, вот о чем ты сожалел - тогда утешься,
конечно, платье было не на мне.

Закончим же на этом
о наших прежних странствиях беседу.
Ты все же продолжаешь уговоры?
Умения, мол – дело наживное,
отвагой же моей ты изумлен?
Инголдо, ты о чем?! Какой отвагой?!!!
А-а-а, тем, что не боюсь я темноты,
не плачу, не кричу, не убегаю
неведомо куда – ты сам на каблуках таких побегай,
потом поговорим –
не лезу с головой под одеяло? Кстати,
прохладно стало здесь… За плащ спасибо.
Послушай, милый, брать из шкафа плащ сей
ты не боялся? Как это чего?
Темно в глубинах шкафа, а в подвале
с вином еще темнее… Эта мелочь
твоей доныне жизни не мешала?

Так почему теперь пугаться нужно?
Тем более, есть факелы. И звезды.
Я рассказать тебе историю хочу –
когда я девочкой была, совсем малышкой,
и для меня все в мире было новым,
я в первый раз узрела, как с деревьев
пух облетает. Вот тогда я испугалась.
Не знаю почему, но я решила,
что это небо падает на землю
кусочками и медленно, и плавно,
и нам теперь придется жить без неба.
Без голубого неба с облаками.
Смешно и глупо, скажешь? Я согласна.

Но не смешней и не глупей ли будет
теперь большому мальчику пугаться
без света жизни? И от нее куда-то убегать,
и тоже в темноту, без сожаленья
свой бросив дом, и все и всех…
Не всех и с сожаленьем? Ну тогда
тем более – смешно и глупо…

Что – не надо?!
Так говорить? Но все же я скажу, а ты послушай.
Ты говорил, что край сей изменился,
в нем больше места нет ни смеху ни веселью?
И что отныне дома лишены и те, кто не уходят?

Мой любимый… А между прочим, ты сейчас смеялся.
Ага, когда про платье говорили.
Но дальше я скажу – своим уходом
вы лишь усиливаете разрушенье,
что Мелькор совершил. Да нет, любимый,
я не об ослушанье говорю, а о разлуке.
Без вас и вправду будет здесь темно…
Без вас? Мне – без тебя, Инголдо.
Так это мне, а каково земле?
Ты думаешь, она не пожалеет
о бросивших ее? Деревья не заплачут
о вашем смехе, ветер не утихнет,
в тоске забыв листву их шевелить?
Кто боль земли излечит,
коль вы уйдете, и, в согласье с вами
уйдем мы все, презрев ее в печали?

И вот отхлынет тьма, а ей - зачем целиться,
раз некого порадовать цветком?
Живите в доме, да не рухнет дом.*
А дом ваш – здесь. И, чтобы вы вернулись,
вас кто-то должен ждать и дом блюсти в порядке.
Уж коли ты решил - иди спокойно.
Я подожду. Возьми на память шарф мой.
Ну а зачем? Все очень просто, милый.
Себе построишь дом ты в землях новых,
а в доме будет шкаф. Ага, большой и темный.
Ты шарф повесишь в самый дальний угол…
А если кто-нибудь тебя закроет там…
За что? Любимый, мне-то знать откуда,
чего ты натворишь в краю далеком?
Опять ты улыбаешься? Продолжу –
в шкафу или в подвале очень темном.
Твоем, твоем… И, сидя долго там,
домой захочешь ты. Домой – сюда.
Тогда ко мне вернешься навсегда.

Не навсегда, а никогда? Любимый,
я все с начала слушать не желаю.
Я ухожу домой. Бери скорее
мой шарф, пока я и его не утопила.
Мы на вершине Тириона, милый?
Так что с того?! Я – где – найду! До встречи!

*Строка принадлежит Арсению Тарковскому

II

Ой, здравствуйте! Да, вышивка моя…
Что? Сняли с дерева? Спасибо Вам большое!
А я и не заметила, как ветер…
Нет-нет, не замечталась я, решила,
Устав от рукоделья отдохнуть –
И вот, пишу ему письмо – на ветре пальцем.
А любезный ветер, наверно, заодно
Решил снести и вышивку в подарок,
Да понял вовремя, что труд сей не закончен…
Глаза Вы опустили… Но ведь разве
Энергии не дОлжно сохраняться?
Так рук моих движение не сгинет,
Но станет частью ветра и отныне
С ним будет странствовать и странствовать. Поскольку
Повсюду и везде гуляет ветер,
Нас навестив, туда он доберется…
Откуда я слова такие знаю?
Я думаю, Вы знаете, откуда.
Наслушалась. Всего и понемногу.
Представьте, даже знаю я, что значит
Коварный нолдор комплимент для стройной девы –
«Как ты компактна»* - так что не трудитесь…
И в мыслях не было? А? Что? О чем письмо?
О всем: почти поспели груши, и шиповник
Под окнами моими так разросся,
Что к ним не подобраться так, как раньше,
Вчера моя подруга вышла замуж
Еще одна… Что грустно? Почему же?
И может ли вообще быть грустной свадьба?
Там сначала мы играли… Ой, я отвлеклась.
Что? Получаю ль я ответ? Конечно!
Мы смотрим на одни и те же звезды,
И взгляды наши, в высоте встречаясь,
И вновь вернувшись к нам со звездным светом,
Передают известья. Как какие?
Что у разлуки нашей есть пределы,
Коль видим оба мы одно и то же.
Ну а конкретно? А что Вы сказать могли бы
В такой беседе странной еле слышной,
Коль Вас, препятствуя желанному свиданью,
Держали б крепко вдалеке от дома
Долг, хлопоты, заботы, увлеченья
Ума иль сердца, или что иное?
Не правда ли, что все у Вас в порядке,
Все хорошо и даже все прекрасно,
(Подробности же после, по приезде)
Единственный лишь повод есть для грусти –
Тоска по тем, с кем Вы пока в разлуке,
Но и она не непереносима,
И, в общем-то, Ваш день не омрачает
(Да не в обиду это адресату)?
И разве Вы сказали бы иное?
Конечно, нет? Тогда к чему вопросы?
Не первый Вы, стремясь меня утешить,
(В чем, собственно, совсем я не нуждаюсь)
Мне о надежде говорит, о вере в чудо…
Зачем надеяться на то, что непременно
Должно случиться раньше или позже?
Ну вот, опять глаза Вы опустили…
Тогда взгляните – вот на мраморе темнеет
Полоска – плиток стык. Вы мне скажите,
А сколько точек в ней? От сих до сих?
Что? Говоря научно – бесконечность?
И если я вот этой вот иголкой
Ткну наугад, куда я попаду?
Ах, это предсказать нельзя заране?
Все вероятности равны, и ноль – любая?
Ну да, ну да, я знаю даже это.
Ну а теперь – я ткнула и попала. В одну из точек.
И значит - невозможное свершилось!
Как почему? Ведь ноль была же вероятность,
Что попаду сюда, вот в эту точку!
И Вы мне это сами подтвердили!
Сейчас вот просто так свершилось чудо,
А если мимо шел кто – не заметил…
О, да! Сие воистину чудесно,
Что дева ванья к логике взывает!
Ой! Вышивка-то снова улетела!…

ФИНРОД-АНГРОДУ
(Ответ на стихотворение Анориэль) NEW

Свечкой сжигаю ночь, читая твое послание.
Что из того, что однажды осень придет и за нами?
Знаешь, годами света меряют расстояние,
Чем же меряют время? - Наверно, делами.

Иструтся даже камни городов, но их песок
Войдет в состав, что свяжет стены башни новой,
Как из зерна взрастает колосок,
Так мы останемся - в земле - не только в слове.

Сюда заброшенные роком прихотливым,
Мы об утраченном еще вздохнем не раз
Но, если здесь мы были только несчастливы,
Тогда зачем и петь о глупых нас?

Приезжай - побалуем - пока ты еще не герой.
Холод, и каждый листик белой каймой украшен.
Мы эту землю всегда будем помнить такой,
Что бы на ней не случилось с телами нашими.

Да, между прочим, ты почему не в постели?
Ночью все-таки надо спать, отогнав заботы.
PS.
На Северное Пророчество я, к сожаленью, не очень надеюсь -
Кроме песен есть еще (увы) анекдоты.

Назад